"Б.Ф.Поршнев. Борьба за троглодитов (Журнал "Простор", 1968, 4-7)" - читать интересную книгу автора

биомассу трупов копытных, достававшуюся здесь высокоспециализированным
обезьянолюдям. Весь этот цикл исследований впаян в более общий синтез: наши
ископаемые предки до "человека разумного" были не людьми, а животными,
существами, с нашей точки зрения, отталкивающими, до жути антипатичными, но
изумительно приспособившимися к лихорадочному кризису земной природы в
ледниковую эпоху.
Из всего этого лишь случайная микроскопическая точка вспыхнула на
экране сознания, когда мимо прошла нищенская информация о снежном человеке.
Тешик-ташцы жили в долине, кишевшей кииками. Пусть в памирской "долине
тысячи кииков" сейчас их почти не осталось, но имя собственное еще помнит
их. Не забрело ли сюда мохнатое двуногое существо по зову предков или по
темным следам собственных, отдаленных многими десятками лет, припоминаний?
Моя археологическая ассоциация была оживлена скользнувшим в печати описанием
долины Балянд-Киик: кустарники с разными ягодами, норы сурков.
Никакой научной силы такая ассоциативная вспышка не имеет. Но внутри
меня она подожгла давно копившееся сомнение: вымерли ли быстро неандертальцы
или длительно деградировали со времени появления на Земле вида "человек
разумный"? А что если...
С этого времени я стал заниматься снежным человеком.
Все, что удалось узнать из литературы о гималайском "йе-ти" - сообщения
непальских шерпов и лам из буддийских монастырей об этом животном, данные о
его следах, "скальпах", остатках пищи и помете, информация о его расселении
и на прилегающих к Гималаям хребтах, - еще нуждалось в какой-то другой
контрольной серии. Все это, даже вместе с сообщением Пронина, было, несмотря
на невообразимую огромность пространств, все-таки, локально, тянуло к одному
горному комплексу. Лишь позже я понял, с каким нетерпением ждал чего-нибудь
нового, скрещения совершенно независимых рядов, какого-либо никем не
чаянного сопоставления.
Однажды мальчик сказал мне: "А вот эти алмасы из книги Розенфельда
"Ущелье алмасов" не имеют отношения к снежному человеку?" Мальчику и
принадлежит вся честь. Я заглянул в несуразную фантастическую повесть. Там,
между прочим, выведена фигура монгольского ученого Жамцарано - исследователя
загадки алмасов. Вымышленный ученый? Выяснилось, что несколько ранее, в 1930
г., тот же автор, М.К.Розенфельд, опубликовал сборник подлинных
корреспонденций "На автомобиле по Монголии". Тут нашлось то же имя -
профессор Жамцарано. Приведены записи его слов о необыкновенных существах -
диких людях, алмасах, обитающих в Монголии согласно обильным данным,
собранным этим ученым у населения, и согласно сообщению петербургского
профессора-бурята Барадийна о личном наблюдении.
Будучи далек от монголоведения, я еще сомневался в реальности Жамцарано
и Барадийна, но специалисты скоро рассеяли мое невежество: это широко
известные ученые. Профессор Жамцарано - монголовед с мировым именем,
основатель национальной научной школы.
Как найти его данные полнее, чем в литературном пересказе
М.К.Розенфельда? Усилия вдовы последнего разыскать соответсвующую путевую
книжку в надежде, что там есть что-нибудь еще, не дали успеха. Сам
Жамцарано, как выяснилось, уже скончался, архив его пропал. Ученики? Самым
близким назвали профессора Ринчена. И вот, наконец, ответ от него из
Улан-Батора. Да, писал доктор лингвистических наук Ринчен, вы не ошиблись, я
действительно единственный оставшийся в живых человек, который знает во всех