"Б.Ф.Поршнев. Борьба за троглодитов (Журнал "Простор", 1968, 4-7)" - читать интересную книгу автора

попробовал преобразовать антропологию. С тех пор антропология остается "под
следствием". Открытие Хахлова родилось как дерзание на гребне русской
безоглядной упоенности дарвинизмом. Он не учел, что его представление о
"допотопном человеке" было кричащим, скандализирующим перед лицом сложенного
на Западе археологами и антропологами отесанного дарвинизма. С одной
стороны, он оперт на отточенное знание анатомии и каменных изделий
ископаемых предков человека. Но ученые аббаты, заботливые гувернеры молодой
науки, охранили рождение человека от причинности. Сушкин нашел чем уязвить
академические теории происхождения человека: они никогда не выводили
появления человека из изменений среды. Он же стал искать прямую причину - то
в изменении фауны, то в вымирании флоры, которым в свою очередь указывал
геологические причины.
Так держать! Но вот чего Сушкин еще не мог знать. В конце третичного
периода пышно и сложно жила природа. Тысяча видов древесных обезьян. Значит,
имелся огромный избыток биомассы плодов, листьев, побегов, гусениц. Ведь
стадо обезьян в сухумском заповеднике в краткий срок намертво очищает рощи
великанов-деревьев. Но какова же была биологическая конкуренция между этой
тысячей видов, особенно когда возраставшая численность обязьяньего царства
стала уменьшать биомассу древесного царства! А в то же время внизу, на
земле, произошел другой сдвиг: численность хищников-убийц стала
лавинообразно отставать от численности травоядных, крупных копытных, в том
числе толстокожих слонов, гиппотамов, носорогов, могучих рогатых быков,
быстроногих древних оленей. Взять такую жертву не многим было под силу. Кто
мог убивать как саблезубый тигр, - застрял в слишком узкой специализации,
вырождался. В начале четвертичного периода так называемая виллафранкская
фауна являет картину глубокого и надолго непоправимого нарушения равновесия
в пользу травоядных. Но они были смертны. На эру вперед их биомасса
представляла потенциальную кормовую базу для тех, кто сумеет ею
воспользоваться. Претендовали на нее, конечно, и мелкие наземные хищники, и
птицы, и черви, и насекомые. Но мог претендовать и кто-нибудь покрупнее. Из
мира высших приматов конкуренция вытолкнула на эту сцену приспособившихся к
прямохождения, следовательно, ношению и перетаскиванию в передних
конечностях если не туш, то частей туш, либо перенесению к тушам острых
камней, либо заострению камней ударами друг о друга.
Это семейство высших прямоходящих плотоядных приматов состояло из
разных видов. Но дальше, в течение четвертичного периода, породившая их
фаунистическая обстановка делалась для них суровеее. Ледниковья и
межледниковья сотрясали животные комплексы. Снова множились хищники. Среда
предъявляля мозгу плотоядных приматов все труднее разрешимые задачи по
добыванию мяса в ставшем тесным зверином царстве. Разрастание и усложнение
мозга сменявших друг друга видов было не причиной их места в среде, а бурным
следствием.
Почему же все-таки в работах П.П.Сушкина не упомянуты сигналы
В.А.Хахлова и других? Связывало руки, конечно, отсутствие обязательных для
анатома черепов, скелетов, шкур. Но главное глубже: Сушкин отчетливо увидел,
что в этом случае порядок открытия должен быть обратным обычному - сначала
нужно преобразовать теорию, которую, как эксперимент, подтвердят факты.
Иначе, как сказал за двадцать лет до него С.Ф.Ольденбург, подобному факту
"все равно никто не поверит", получится лишь "конфуз". Еще тридцать лет
спустя мы тоже убедились, что с пути фактов надо сначала убрать "не может