"Б.Ф.Поршнев. О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии)" - читать интересную книгу автора

геологией и фауной четвертичного периода, но исключительно в плане
стратиграфии.
Все, подлежащее познанию в гигантском комплексе естественнонаучных
дисциплин, касающихся становления человека, может быть поделено на три
большие группы: а)
морфология антропогенеза, б) экология, биоценология и этология
антропогенеза, в)
физиология высшей нервной деятельности и психология антропогенеза.
Собственно говоря, научно разрабатывается только первая группа в целом, но
костный материал в руках ученых все же редчайший. Из второй группы
исследуется лишь малый сектор:
каменные (и из другого материала) изделия, остатки огня и жилищ, при
полном игнорировании жизни природной среды, особенно животных. Но с
третьей группой дело обстоит совсем плохо: тут перед нами почти нет
действительной науки.
Многое придется проходить по целине. В науке нет такого запретного
соседнего или дальнего участка, где висела бы надпись: "Посторонним вход
запрещен". Ученому все дозволено - все перепроверить, все испробовать,
все продумать, не действительны ни барьеры дипломов, ни размежевание
дисциплин. Запрещено ему только одно: быть не осведомленным о том, что
сделано до него в том или ином вопросе, за который он взялся. Разумеется,
никто не может обладать доскональной осведомленностью даже в одной
специальности. Но от ученого требуется другое:
хорошо знать границы своего знания. Это значит - иметь достаточный
минимум информации вне своей узкой специальности, чтобы знать, что вот
того-то ты не знаешь. Это называется ориентированностью. Скромность не
мешает дерзанию. Раз ты ясно видишь предел своего знания, а ход
исследования требует шагнуть на "чужую землю", ты не будешь мнить, что она
"ничья", а увеличишь коэффициент своей осведомленности. Тем самым увидишь
дальнейшие ее рубежи и очертания того, что лежит за ними.


* * *


Если, с одной стороны, эта книга предлагает альтернативу
распространенному взгляду на происхождение человека, то, с другой стороны,
она служит альтернативой тенденции ликвидировать историзм в науках о
человеке. Не мешает ли, в самом деле, наука об историческом становлении,
изменении и развитии человека включить его как нечто константное вместе с
животными и машинами в закономерности и обобщения более высокого порядка?
Эта тенденция означает устремление к статике, максимально возможное
элиминирование генезиса и хронологической динамики. В этом смысле можно
говорить об ахроническом или агенетическом мышлении.
Идея развития некоторым буржуазным ученым сейчас представляется
наследием XIX в., уходящим на протяжении XX в. на склад и упокой из
арсенала "большой мысли".
В освобождении от категории развития усматривают известный мыслительный
выигрыш - в уровне обобщения, ибо эта тенденция научной мысли сокращает
прежде всего генезис обобщаемых явлений и тем самым их "субстрат". Иными