"Василий Попов. Кубанские сказы " - читать интересную книгу автора

позади... Позади осталась Кубань, развалины родного хутора, дым и пламя
пожара. Как горячий ветер-суховей, налетели на хутор турецкие орды.
Вспыхнули казацкие мазанки, засверкали кривые сабли... Увидел Иван Чегода,
что все казаки легли под турецкими саблями, попытался пробиться на север. Но
когда целая сотня турок преградила ему путь, он повернул своего коня и
поскакал на юг, к далеким горам.
Вот уже кончается степь. Хмурые дубовые леса неласковым шепотом
встречают казака. И тогда придержал Иван Чегода коня, нагнулся с седла и
сорвал кустик степного чабреца - низкой скромной травки с алыми цветочками и
сладким запахом. Такой же чабрец рос на берегу Кубани, у родного хутора, и
мать-старуха часто посыпала им чистый глиняный пол хаты. А хуторские девчата
любили вплетать пахучий чабрец в венки, когда шли под вербы, на гулянку.
Понюхал казак траву, бережно положил ее за пазуху и въехал в лес. И начало
казаться Ивану, что и великаны-дубы, и скромная травка шепчут одно и то же:
- Казак! Негоже оставлять родную землю. Почему ты здесь, а не с
товарищами. Трус!
- Я не трус! - закричал казак. - Смотри: моя сабля в турецкой крови! В
пороховнице не осталось пороху, я его в бою с врагами извел!
Но дубрава шептала:
- Негоже бросать родную землю врагу! Трус! Замолчал казак, низко к
гриве коня опустил свою голову, и тоска жесткой рукой сжала его сердце.
Так всю ночь ехал он по лесам и ущельям, поднимаясь все выше в горы. А
когда утренняя заря кровью залила белые вершины гор, за перевалом встретил
Иван Чегода воинов в бурках и черных, как ночь, папахах. Впереди ехал седой
длинноусый старик с зоркими глазами и горбатым носом. Ярко-красная бархатная
шапочка, осыпанная самоцветными камнями, прикрывала седые кудри, расшитый
золотом плащ вился по ветру, дорогая сабля билась о стремена.
- Кто ты? - крикнул старик Ивану.
Ничего не ответил казак, только остановил коня и взглянул на старика
тяжелым свинцовым взглядом. Тогда выехали -вперед два рослых воина в бурках
и, выхватив шашки, закричали:
- Кто ты? Отвечай нашему полководцу или сейчас твоя голова скатится с
плеч!
Молчал казак. Черная тоска сковала его тело, и все равно было ему -
жить или умереть.
- Кто ты?! Отвечай, о трус, от страха растерявший слова! - снова
крикнули воины.
- Я не трус! - простонал казак и, выхватив саблю, пришпорил коня.
Вскинул усталую голову резвый кубанский конь, заел и рванулся навстречу
воинам. Скрестились и засверкали сабли. Умело и ловко владели клинками люди
в черных папахах, но не было в их руках отчаянной силы и ярости. Долго
звенели, скрещиваясь клинки... Но вот широко взмахнул саблей казак, выбил
оружие из рук воинов и остановил коня - мрачный и могучий, как горная гроза.
Закричали от негодования остальные воины в бурках, сверкнули в лучах
молодого солнца десятки клинков, но старик засмеялся и велел спрятать сабли.
- Добрый воин! - сказал он Ивану. - Мне нужны острые сабли и крепкие
руки, чтобы бить турок... Спрячь саблю, пришелец, и садись с нами на ковер!
Пусть кубок доброго карталинского вина разгонит твою печаль...
Иван Чегода слез с усталого коня и присел на мягкий ковер, развернутый
воинами. Смуглолицый юноша поднес ему окованный серебром турий рог,