"Александр Попов. Благоwest, или Невероятное сумасшествие (Повесть)" - читать интересную книгу автора

мечталось еще родить. И еще, еще рожать, чтобы дом обогащался и детьми, и
счастьем, простым человеческим счастьем, а не только этими кучами, ворохами
дорогих вещей.
- Ты, Саша, живешь только, только для себя, - упрекала Анастасия. -
Может, нам расстаться?
Бывало, что он оправдывался, становился милым и ласковым - простым и
понятным. Подхватывал ее, такую легонькую, на руки и кружился с нею по
комнатам, приговаривая:
- Все для тебя, любимая!


4


Савелий Хлебников лежал в гробу. Его старые родители окаменело сидели
рядом на расшатанных стульях, купленных в каких-то пятидесятых годах
молодости, не понимая, что и зачем перед ними лежит и что и зачем мелькает
перед их глазами. Они не хотели и не могли поверить, что перед ними лежит их
единственный ребенок, их сын, которому уже никогда не подняться, не
жениться, не родить детей, не порадовать их, стариков, внуками и своей
женой, которая непременно была бы подстать ему - жизнелюбцу, добряку,
умнице, каких свет еще не видывал.
Пришел мрачный, заторможенно-рассеянный Цирюльников, взглянул на
товарища - зажмурился. Затряслись его громоздкие сгорбленные плечи:
- Узнать бы мне, какие гады тебя убили, Савелушка ты мой родной! -
пьяно покачивался над гробом Александр Иванович. - Узнаю - своими руками
задавлю. А я узнаю! Увидите, - узнаю! - рявкнул он, покачнулся и чуть было
не упал. Его придержали.
- Совсем обессилел от горя.
- Не признать Александра Иваныча: какой-то весь высосанный, а в глазах
- тьма тьмущая. Стра-а-а-шный!
- Как убивается, как убивается!.. - тихонько прицокивали старушки.
- Слух идет: Цирюльников-де и заказал Савелия. Капиталов не смогли
поделить, - опасливыми шепоточками судачили другие люди.
- Ну-у-у?
- Гну! Из-за денег нынешние толстосумы и дите родное не пощадят. Знаю
случай. После расскажу.
- Гляньте-ка на Цирюльникова - поматывает его, как ветром, а ведь
могутный мужик.
- Сломался, видать. Ведь лучшего друга убили.
- Не сломался, а ломает его, как черта.
- Ну, зачем ты так? Не суди, да не судим будешь. Ведь видно и слепому -
страдает человек.
- Разве могут эти нелюди страдать? Разве нужны им друзья? Деньги - вот
их друзья и родственники.
- Н-да, деньга, шальная, легкая деньга, она что наркота: чем больше да
дольше, тем нестерпимей охота. Говорят, жутко любит деньгу.
- А кто ж ее, заразу, не любит? Крыша у него поехала, по всему видно.
Гляньте, даже слюни текут, как у дебила. Он раньше, говорил мне Савелий,
отличался всякими разными бзиками, а теперь, кажись, бесповоротно