"Александр Попов. Наследник" - читать интересную книгу автора

Дедушку забрали а армию в июне сорок первого; хотели было оставить на
заводе, но он настоял и ушел-таки на фронт.
Последнее прощание было возле дома за воротами. Обняв плакавшую жену,
Петр неподвижно стоял, будто омертвел, с закрытыми глазами. Неожиданно
странные, даже "преступные" - как он после оценил - мысли пришли к нему:
"Куда я собрался? Ах, да, на войну. На какую такую войну? К какому бесу мне
эта проклятая война?" Ему показалось нелепым и непонятным то, что нужно уйти
на войну, бросить жену, детей, хозяйство и завод. Ему представилось, что
кем-то совершена ошибка, произошло недоразумение. Нужно много работать,
любить жену, растить детей, а тебя гонят на войну, на которой наверняка надо
убивать, калечить или самому погибнуть, стать инвалидом. Он вросся в
трудовую, семейную жизнь, в заводские, веснинские хлопоты и плохо
представлял себя без привычных забот. "На войну? На войну. Да как же так? -
спрашивал он повлажневшими, но суровыми глазами у своего дома, знакомого до
каждого бревна и дощечки, у мутной, поднявшейся после дождей Весны, у
холмистых полей и лугов, у больших сосен, величественной немой стражей
стоявшей возле дома. - Идти на войну? Идти! Надо. Должен. Не враг же я
своему народу..."
- Ты, Люба, прости: было дело - обижал... Дурак.
- Ну-у, ты чего, Петя? - плакала жена. - Нашел об чем говореть. Ты тама
берегися, нам детишек надо на ноги поставить.
- И коммунизм построить, - вздохнул Петр и легонько отстранил жену. -
Машина подкатила... пойду? - спросил он у Любови, словно без ее одобрения не
пошел бы.
Она едва заметно покачала повязанной платком головой. Петр спешно
обнимал ее и детей. Шофер просигналил. Резко высунулся из кабины горбоносый,
как орел, майор с красными от бессонницы глазами и крикнул:
- Шустрее, шустрее, товарищ!
Петр оторвал от себя детей и еще раз зачем-то спросил:
- Пойду, что ли, Люба?
К машине бежал оборачиваясь. В ее черном, из-под угля, кузове сидели
выпившие односельчане. Громко пел перебравший Алексей Чижов. Глухо и жирно
стал бить по пыльной земле дождь. В кузове было сыро, неуютно. Пропала в
дымчато-зеленцеватой дали Любовь, бежавшая вслед за машиной с женщинами и
ребятишками. Петр, прячась от припустившего дождя, натянул на голову
стеженку.
Через три недели в составе сформированной в Иркутске пехотной дивизии
паровоз помчал Петра Насырова далеко-далеко на запад, где собирала людской
урожай жница-война. Пока ехали, Петр или валялся на нарах, уставившись в
закоптелый дырявый потолок, или тоскующе-слепо смотрел из вагона.
"Большущая русская земля, много на ней всего, и красоты - хоть
раздаривай, а лучше своего не сыщешь, сколь не ищи", - думал он, вспоминая
городок Весну, реку Веснушку, своих, дом, поля, завод и его запахи - свежей
распиленной древесины, коры и смолы; тогда, в вагоне, эти запахи казались
ему самыми душистыми на свете.
В вагоне было много совсем молодых солдат; они всю дорогу хохотали,
играли в карты, весело зазывали на станциях девушек, друг над другом
подшучивали. Петр смотрел на них иронично, и чем дальше уезжал от всего
родного, тем горше дышалось ему. К невеселому настроению прилепилось