"Александр Попов. Мы большая семья" - читать интересную книгу автора

думал: "Кончат они школу и поженятся. Примчусь на их свадьбу на белом коне и
подарю... и подарю... - В раздумье я закатил глаза к потолку. - И подарю
мешок, нет, два, шоколадных конфет и... и! корову. Появятся у них дети, - а
они ведь любят молоко. Интересно: когда я женюсь - у меня будут дети?" -
Этот неожиданный вопрос меня всецело захватил; я сразу забыл о Любе и ее
свадьбе.
Тот голубой листок однажды случайно попал в мои руки, и вот что на нем
было написано:

Любе Ивановой от ........

Что я такое пред тобой,
Твоей блистающей красой?
Ты шла по берегу, грустя;
Я вслед смотрел, себя кляня.
Твой шаг на солнечном песке
Я целовал в немой тоске.

Мы поднялись на взгорок - брызнула в наши глаза переливающейся синевой
Ангара. Пахло рыбой, мокрыми наваленными на берегу бревнами, еле уловимо
вздрагивающей листвой берез. Дымчатые вербы смотрелись в воду, быть может,
любовались собой. На той стороне реки прозрачно курился сосновый лес.
Вдали - темно-зеленая, дремлющая на скалистых сопках тайга.
Прикрыв глаза, я сквозь ресницы видел рассыпанные по реке блики и
ждал - вот-вот из воды вынырнет что-нибудь сказочное, удивительное. Часто
ловилась рыба почему-то только у Сани. Сгорбившись, мы сидели возле удочек и
скучали; Арап даже зевал, крестил рот и бросал камни в воробьев. Олега
поминутно, нервно вытаскивал леску, не дожидаясь, когда клюнет. На
прибрежной мели метались мальки, и Олега, нарушая все правила рыбалки, стал
хватать их. Мы, как по приказу, кинулись выделывать то же самое. Хохотали и
кричали. Саня, не отрывая глаз от своего поплавка, улыбался:
- Вот дураки!
Вспугнутые рыбки ушли в глубину, а мы стали брызгаться и толкаться.
Умаялись, вспотели, растянулись на траве и притихли.
На стебель куста сел жук. Мне были неплохо видны его маленькие глазки и
красная глянцевитая спинка. Я поднял руку, чтобы погладить жука, но он в
мгновение ока исчез, будто его и не было. "Ну и лети. А я понюхаю жарок -
маленькое солнышко". Во мне всегда рождается ощущение, что жарки греют и
источают свет. Я осторожно разомкнул нежные, начавшие увядать лепестки - две
букашки испуганно устремились на мою ладонь. "Куда же вы? Я не хотел вам
мешать!" С трудом удалось загнать их, обезумевших, на прежнее место. Из-за
Ангары плыли большие, как корабли, облака. В моей душе рождалось какое-то
тихое робкое чувство любви - любви ко всему, что я видел, что меня окружало,
что наполняло мое детство, мою жизнь счастьем и покоем. И мне не хотелось
расставаться с этим чувством.
Я повернулся на бок: "Ага, кто там такой?" Метрах в трех от меня
столбиком замер суслик. Его пшенично-серая шерстка лоснилась, а хвост слегка
вздрагивал. Стоял, хитрец, на задних лапках и не шевелился. Потом быстрым
движением откусил травинку и стал с аппетитом уминать ее. Снова отчего-то
замер, лишь едва заметно шевелился его нос и вздрагивал хвост.