"Александр Попов. Хорошие деньги" - читать интересную книгу автора

потянул их к себе...
Он вернулся в полк, закрылся в своей каморке и упал лицом на подушку.
Через неделю Коровкин предложил Василию больше денег. "Возьми, не
бойся, - что-то говорило в Василии. - Люди совершают и более страшные
поступки, да живут преспокойненько себе. Возьми, только сейчас возьми, а
потом - ни-ни!" И он взял.
И в третий раз взял, и в четвертый, и в пятый; а потом сбился со счета.
Он сравнивал деньги Коровкина с северными - какие они легкие, без пота,
сладкие, сахарные деньги, и как приманчивы!
Кем же он тогда стал? Ну, конечно, вором, просто вором. Теперь Василию
кажется, что он превращался в животное, в наглое, жадное, хитрое животное...


10


Поварскую работу Василий невзлюбил. Ему было скучно изо дня в день
заливать в огромные котлы воду, засыпать в них крупу или покрошенную
картошку, спускать в воду куски мяса, потом размешивать, ворочая деревянной
лопатой, пробовать и, наконец, увесистым черпаком разливать по кастрюлям и
выставлять их в раздаточное окно для ротных дежурных и дневальных. Варил он
скверно, потому что все время чего-нибудь не докладывал. Сам же никогда не
ел из котлов, а тишком варил себе и Коровкину в своей каморке.
Когда солдаты ели, он смотрел на них из раздаточного окна и думал: "Ну,
хотя бы кто-нибудь встал и врезал бы мне по морде". Он, казалось, нарочно
дразнил их своим видом, посмеиваясь, и - ждал. И в одно прекрасное время
из-за стола поднялся худой солдат и с полным стаканом компота направился к
Василию. Сержант зыкнул:
- Рядовой Степанов, сесть на место!
В полку считалось неслыханной дерзостью, если кто-нибудь вставал из-за
стола или, напротив, садился за него без команды. Вся рота замерла. Степанов
не повиновался.
- Это - он, - с безумной радостью шепнул Василий, не ясно понимая, о
ком говорит.
Степанов поставил перед поваром стакан с компотом и тихо, без тени
злости и раздражения сказал:
- Возьми. Утоли жажду.
- Что? Жадность? - почему-то не расслышал Василий.
- Жажду, жажду.
- А-а...
Василий ожидал, что произойдет еще что-нибудь, но солдат вернулся к
своему столу. Сержант хлестко ударил его по затылку.
Василий пристально смотрел на Степанова и внезапно открыл, что он и
Степанов до чрезвычайности схожи. Лицо Степанова вытянутое, островатое на
подбородке, худое, с впалыми щеками и отечной синевой под глазами, в которых
скопилось столько грусти, что казалось - Степанов вот-вот заплачет.
"Я подошел к самому себе и угостил самого себя этими... помоями, -
вечером, прислушиваясь к шороху крыс в мясном складе, думал о случившемся
Василий. - Глазами Степанова я словно бы заглянул в себя, в самую свою
глубину... Не-е-ет, он не просто человек, а сгусток моей совести! И совесть,