"Камбер-еретик" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)ГЛАВА XXIV Они грабили храм Божий, словно и не было мстителя.[25]— Господи! — прошептал Райс, сворачивая пергамент и в изумлении глядя на Камбера. Мысленно он повторял слова послания, ненавязчиво подталкивая Бертранда к выходу. — Пожалуйста, подожди меня за дверью, — попросил он. — Сейчас я к тебе приду. — Он затворил дверь и на несколько мгновений прижался лбом к полированной поверхности, затем отвернулся и подошел к камину. — Мне кажется, Элистер, — промолвил он, опускаясь на колени у огня и вновь заглядывая в письмо, — нам лучше опять установить защиту. Если регенты узнают, откуда мы получили эти сведения, то Тавису О'Ниллу грозит большая опасность. — Если только это письмо не их рук дело, — возразил Джорем. Камбер покачал головой. — Нет, едва ли. Вспомните, что говорил нам Джеффрай о том, как вел себя Тавис после гибели Девина. Перечитай послание еще раз, может быть, увидишь там что-то новое, чего не заметил в первый раз? С этими словами он прикрыл глаза и усилием воли воздвиг защиту. Затем вновь оглядел комнату. Джорем с Джебедией встали по бокам от Райса, чтобы собственными глазами прочитать письмо Тависа; Ниеллан и Кай застыли в неподвижности, выжидающе косясь на Камбера. Когда Камбер поднялся с места, они подошли ближе, и Райс, обведя взором всех троих, произнес, обращаясь, большей частью, только к Камберу: — Вы думаете, это ловушка? Камбер скрестил руки на груди и медленно качнул головой. — Сомневаюсь, чтобы он подверг риску жизни стольких наших людей, — промолвил он негромко. — Боюсь, он говорит правду о намерениях регентов, и в этом отчасти есть и моя вина. Мне не следовало принимать предложение и становиться архиепископом. — Он шумно вздохнул и посмотрел на Джорема. — Вот Джорем думает, что ничто на свете теперь не исправит содеянного, и он прав. Разрушение уже необратимо, но мы должны уменьшить его последствия. Ниеллан и Кай, вы поможете нам? Старший из двух епископов быстро кивнул. — Что мы должны делать? — Пока, если возникнет необходимость, просто прикрывайте меня, — ответил. Камбер. — Джорем и я отправимся в аббатство святого Неота и предупредим отца Эмриса. Джебедия, ты идешь в Верхний Эйриал и убедишься, что там никого из наших людей не осталось. Джебедия кивнул. — Там и так никого нет, но я проверю. Когда мы ушли, аббатство заняла другая община. Войска Рана могут и не обратить внимание на различие между михайлинцами и другим Орденом, если они хотят только крови. После Верхнего Эйриала я отправлюсь в Моллингфорд. Это поблизости. Пока Джебедия говорил, Джорем нацепил на себя меч, которого обычно не носил в относительно безопасном жилище Камбера. Теперь он в возбуждении покусывал нижнюю губу, его серые глаза превратились в холодную сталь. — Милорд, прошу меня извинить, но кое-что пока не ясно. Послание звучит не вполне убедительно. — Вы думаете, это простая уловка? Кая Дескантора прервал Ниеллан. — Мне кажется, Кай, я понимаю нерешительность Джорема. Весьма выгодно вынудить Элистера двинуться против регентов… Камбер обвел взглядом двух епископов и своего сына, вопросительно поднял пушистую бровь. — Тебя это беспокоит, Джорем? — Что-то похожее, ваша милость. Райс покачал головой и бросил пергамент в камин, глядя, как тот сворачивается и занимается огнем. — Я не слишком осведомлен о планах регентов, но точно знаю, что принц Джаван сильно болен. Какие бы ни были у Тависа мотивы, чтобы отправить мне это послание, Бертранд не может обмануть меня в этом. Вам самим решать, как поступать. А мое место сейчас возле Джавана. — Я тоже так думаю, — согласился Камбер, поднимая плащ Райса и протягивая его ему. — Когда мальчик будет вне опасности, передай ему мои наилучшие пожелания, Райс. А мы будем молиться за то, чтобы болезнь оказалась просто детской, лихорадкой. — Надеюсь, вы правы, — ответил Райс, взявшись за свою сумку, и направился к двери. — Однако такой Целитель, как Тавис, не станет поднимать панику из-за ерунды. Может быть, он более обеспокоен тем, что узнал. Или, может быть, он в конце концов вспомнил, что он тоже Дерини. Преграды? Когда он остановился у двери, Камбер улыбнулся и снял защиту. — Удачи, сын мой. Наши молитвы будут с тобой. — По-моему, вы в них нуждаетесь больше меня, — с улыбкой ответил Райс. — Я могу не вернуться до утра. Не ждите меня. Когда он открыл дверь, Камбер увидел, что Бертранд взволнованно взглянул на Райса, но потом выражение на его лице сменилось облегчением, когда Целитель что-то тихо сказал ему. А затем дверь закрылась за обоими. Пока Джорем и Джебедия прицепляли свои мечи, а Камбер возился с тяжелой, шитой золотом мантией, Ниеллан и Кай бесстрастно наблюдали, как их архиепископ накинул на плечи свое тяжкое одеяние и расправляет его. — Элистер, что вы конкретно хотите от нас во время вашего отсутствия? — спросил Ниеллан. — Если я не вернусь вовремя, отслужите за меня раннюю мессу, — ответил он. — Скоро начнется ночная служба. Если вам придется прикрывать меня скажите, что я нездоров и отдыхаю до утра. Мне говорили, что архиепископ Энском однажды использовал подобную отговорку, когда таким же рождественским вечером венчал Синхила и его королеву. Он заметил улыбку Джорема: его сын вспомнил, что Камбер слышал об этом от самого Энскома. Ниеллан согласно кивнул. — Я понял. Мы сделаем все, что в наших силах. Я правильно понял, вы идете к Порталу? — Да, он в комнатах Джеффрая, и о нем мало кто знает, — ответил Камбер. — К счастью, Эйлину не пришла в голову мысль поселить там кого-нибудь — это, знаете ли, было бы слишком бесцеремонно, — так что дело лишь за тем, чтобы отпереть замок и пройти незаметно. Если нас все-таки заметят, я скажу, что мы пришли помолиться в часовню Джеффрая, прежде чем занять его место. Если повезет, необходимости оправдываться не будет. — Надеюсь, вы правы, — пробормотал Ниеллан, когда Джорем открыл дверь и они с Джебедией выскользнули наружу. — Все же будьте осторожны, Элистер. — Именно так я и собираюсь поступить, — ответил Камбер, криво улыбнувшись. — И пусть это будет нашим общим намерением. Да поможет нам Бог, друзья мои. Он хотел было обнять обоих мужчин за плечи, но Ниеллан ловко поймал его руку и, опустившись на колени, прижал ее к губам. Кай сделал то же самое. На это Камбер ничего не мог ответить, он только положил руки на склоненные головы и благословил их. В комнату заглянул Джорем, позвал его, и Камбер вышел. Они быстро и бесшумно шли по коридору, навстречу никто не попался. Подойдя к апартаментам Джеффрая, Камбер склонился к замку, а двое других оглядывались по сторонам. Им никто не мешал. Несколько секунд спустя они оказались в покоях архиепископа, и Джорем зажег маленькую лампу, освещая темную и холодную комнату. Камбер сделал то же самое и велел своим спутникам следовать за ним. Часовня помещалась в довольно просторном алькове, выходившем в спальню, от нескромных взглядов ее скрывала занавесь. Отодвинув ткань, Камбер увидел, что алтарь был по-прежнему пуст, так как после смерти Джеффрая святые дары были перенесены в собор. Тонкий слой пыли покрывал пол, скамью у алтаря и сам алтарь, но слабый запах ладана еще витал в воздухе. Камбер нечасто бывал здесь, но то место вызывало в нем самые живые воспоминания. Задолго до того, как он стал Элистером Келленом, Камбер приходил сюда на помощь Энскому Тревасскому, предшественнику Джеффрая, умершему двенадцать лет назад. Энском спрятал его в этой самой комнате, велел другому священнику выполнять его обязанности, пока они с Камбером будут венчать Синхила и Меган, родителей нынешнего короля и его братьев. Камбер мысленно вернулся по длинному коридору лет и вздохнул. Джебедия стоял на квадрате Портала между скамьей и алтарем, его темные глаза тревожно светились. — С вами все в порядке? — забеспокоился он. — Все хорошо, — ответил Камбер, сжимая руку Джебедии и уверенно кивая. — Просто вспомнил былые времена. Договоримся, что тот, кто вернется первым, будет ждать остальных? — Хорошо. Вы оба будьте осторожнее! — Смотри, сам выполни свой совет, — улыбнулся Камбер. — Да поможет тебе Бог, Джеб. — И вам тоже. Надеюсь, Тавис не сыграл с нами злую шутку. Согласно кивнув, Камбер отступил и смотрел, как Джебедия положил руку на рукоять меча и закрыл глаза. Через мгновение Джебедии уже не было. Вздохнув, Камбер повернулся к Джорему. — Райс и я уже проделывали такое путешествие, только из другого Портала. Мы вышли в ризнице аббатства святого Неота. — Он заметил стоявший у алтаря посох Джеффрая и осторожно поднял его. — Как ты думаешь, Джеффрай не будет против? — Почему он должен быть против? Это твое, — ответил Джорем, взяв расшитую митру и протягивая ее Камберу. — Кроме того, если понадобится, посох станет прекрасным оружием. А теперь нагнись, я надену на тебя митру. Когда мы без предупреждения явимся к отцу Эмрису и его братьям, тебя ни с кем нельзя будет спутать. — А почему ты решил, что в этом я не стану желанной целью для людей Рана? — поинтересовался Камбер, ступая на квадрат Портала вместе с сыном, который потушил лампу, жутким сиянием освещавшую их приготовления. Они вошли в давно знакомый контакт и мгновение спустя стояли уже в другой темноте, тускло освещаемой мерцающей лампадой под красным стеклянным колпаком. Было совершенно тихо, и они не спеша огляделись, встречая знакомые, очертания и вдыхая знакомые запахи. Не было никаких признаков сражения, но не было и ощущения ужасной тишины свершившегося злодеяния. Это скорее было похоже на покой молитвы с беззвучным шепотом голосов, взывающих к Богу. Облегченно вздохнув, Камбер направился к открытой двери ризницы, сопровождаемый Джоремом. Он немного пригнулся, чтобы митрой не задеть деревянный косяк двери, вышел в коридор с мозаичным изображением святого Гавриила на стене и остановился. Если не считать тусклого света лампад и свечей, алтарь ничем не освещался. Повернувшись к хорам в нефе, Камбер увидел спину отца Эмриса у нижней ступени хоров. Где-то перед ним располагался источник серебряного сияния, освещавшего ряды скамей позади Эмриса. Вечерняя служба завершила уставные часы молитв, и две ровные цепочки монахов, священников, Целителей и нескольких старших учеников потянулись с хоров к центру, чтобы выразить свое почтение аббату и затеплить свечи. Камбер и Джорем видели, как каждый возвращается с зажженным огоньком в ладонях и опускается на колени: молящиеся все полнее уходили в самоотрешение, и серебристые огоньки в руках меняли цвет, у каждой свечи все заметнее становился собственный, неповторимый оттенок. Это была уникальная способность Дерини, но сейчас Камберу было не до любования волшебной картиной, и он нетерпеливо шагнул к Эмрису. Неужели все эти хорошо обученные Дерини не заметили его прибытия? Камбер увидел, что один из священников наконец-то заметил его и что-то шепнул Эмрису на ухо. Старый Дерини кивнул, но не повернулся и продолжал подавать огонь своим духовным детям, словно появление епископа Грекотского, а теперь и архиепископа Валоретского на вечерней мессе в Рождество было будничным делом. Камбер ждал, размышляя, солгал или сам обманулся Тавис, сообщив о нападении. Из-за стен часовни доносились неясные звуки, но предчувствия чего-то враждебного, рокового не было, хотя где-то на краю сознания шевелилась тревога. Возможно, это был лишь плод воображения. Он дождался, пока последний гавриилит зажжет свечу от огня своего наставника, и с облегчением вздохнул, когда Эмрис обернулся и низко поклонился. Подгоняемый нетерпением, Камбер подошел, быстро преклонил колени перед лампадой и позволил Эмрису поцеловать свое кольцо. — Вы все в большой опасности, — произнес он, знаком веля остальным подойти поближе и собраться на ступенях вокруг. — Барон Ран и его люди идут сюда, чтобы разрушить аббатство и убить тех, кого найдут. Мы подозреваем, что Верхний Эйриал и Моллингфорд тоже в опасности, а возможно, и другие крепости. Вы должны немедленно уходить. Эмрис кивнул, казалось, не ведая ни волнения, ни растерянности. — Я опасался, что вы принесете такие новости, ваша милость. В течение нескольких недель мы видели солдат поблизости от обители и удивлялись, почему люди короля так долго задержались на учениях. Теперь все ясно. — Значит, Тавис не солгал, — пробормотал Камбер. — Отец Эмрис, вы готовы защищаться? — Защищаться? Нет. Несмотря на любое сопротивление, барон Ран уничтожит центр деринийского обучения, если уж он вбил это в свою голову. — Он обернулся к братии. — Мы уходим немедленно, дети мои. Каждый знает, что ему делать. Идите в ризницу и уходите. Порядок вы знаете. Когда он замолчал, люди начали строиться по двое, учителя и ученики, все еще со свечами в руках. Три священника быстро подошли к алтарю, отодвинули завесу из венецианской парчи и стали выносить обрядовую священную утварь. Через западные двери в церковь ворвался ученик в сопровождении кучки послушников и мирян и бросился к хорам. — Отец настоятель, нас атакуют! Там около пятидесяти рыцарей и вдвое больше вооруженных людей. Они ломают внешние стены. Брат Гиллис и лорд Дов убиты! — Да поможет нам Бог, мы опоздали! — прошептал Камбер, до боли в пальцах сжимая свой посох. Эмрис был готов действовать, однако лицо старика стало белее его кипенной сутаны. — Не так уж и поздно для кое-чего. Стивен, — обратился он к ученику со своей обычной выдержкой, — пусть братья опустят решетку на воротах, а потом возвращаются в храм. Через Портал должно уйти как можно больше людей. Юноша побежал исполнять приказ, а Эмрис встал между Камбером и Джоремом и взял их под руки, направляясь к двери ризницы. Камбер, ошеломленный только что услышанным, взглянул на Эмриса. — Вы не станете сопротивляться? — Чего мы этим достигнем? Только покажем, что Дерини используют свое могущество, чтобы убивать людей? — ответил Эмрис. — Ваша милость, мы Орден наставников, Орден Целителей. Мы поклялись не причинять зла даже в целях самозащиты. Теперь в церковь дюжинами входили монахи и мирские слуги, странно спокойные для мужчин, вынужденных безоружными противостоять силе. — Идемте, ваша милость, — Эмрис настойчиво стиснул руку Камбера. — Мы готовы исполнить то, что должны, но солдатам нельзя видеть здесь вас. Еще некоторое время высокий сан сможет вас оберегать, и еще многое вы успеете совершить, но только если будете живы и на свободе. — Они всех перережут, как ягнят! — воскликнул Камбер. — Некоторых — да. Но, возможно, только убийство части из нас сохранит чистое имя Ордена святого Гавриила в истории. Ни один член нашего Ордена не причинил человеку вреда своим могуществом. Мы должны показать, что так будет и теперь, когда угрожают нам. А теперь, пожалуйста, идите! Ваше присутствие задерживает тех, кто может спастись, потому что они не станут пользоваться Порталом прежде вас. Большинство младших учеников уже прошли мимо Камбера, присоединяясь к другим монахам, Целителям и священникам. Несколько дюжин остались баррикадировать двери, уже затрещавшие под натиском с другой стороны. На западе небо полыхало багряным заревом, ярким, как закат. Камбер понял, что солдаты подожгли замечательное здание аббатства святого Неота, превратив его в факел. Подавив вздох, Камбер позволил отвести себя в ризницу, где его ждал Джорем, стоя у Портала и нервно поигрывая рукоятью меча, — в отличие от гавриилитов, михайлинцам не запрещалось убивать, если это делалось в целях обороны. Приближаясь, Камбер видел, как расступаются гавриилиты, освобождая для них с Джоремом путь к Порталу. В глазах Камбера стояли слезы, когда он занял место рядом с сыном и поднял свой посох в прощальном благословении тем, кого, вероятно, никогда больше не увидит. Потом закрыл глаза, склонил голову и позволил Джорему перенести их обратно через головокружительную пустоту Портала. Первые крики прорвавшихся внутрь храма солдат мгновенно оборвались, они снова оказались в безопасных апартаментах Джеффрая за многие мили от аббатства. А там, в ризнице святого Неота, старый и слабый деринийский аббат готовился предстать перед солдатами, убивавшими его учеников и братьев. Соединяя руки и мозг с Целителем Кенриком, Эмрис оградился прочными защитами, препятствуя тем, кто сейчас крался вдоль нефа. Он чувствовал, как братья спешат мимо, чтобы затем исчезнуть в Портале по двое, по трое сразу, и знал, что никогда больше не увидит их, для него не будет спасения. До его ушей донесся сильный шум и звон бьющегося стекла. Эмрис слышал, как вокруг с грохотом ударялись о пол камни и лопались стекла окон. Он уловил хруст тонкой деревянной резьбы, уничтожаемой солдатами, и сквозь закрытые веки почувствовал красные сполохи — храм святого Неота был подожжен. И все же деринийские защиты Эмриса и Кенрика действовали, продолжали поддерживать иллюзию, которая заставила солдат верить, что они пробираются козьими тропами и воображаемая липкая грязь вынуждает с трудом поднимать ногу для каждого шага. Гром разрушений тем не менее приближался. Эмрис открыл глаза, и иллюзия пропала, Теперь захватчики были в середине нефа, встречаемые лишь безоружными учениками и наставниками, своими телами преграждавшими путь солдатам. Эмрис огляделся по сторонам, увидел, что большинство братии ушло через Портал, и подтолкнул к нему Целителя. — Иди в Портал Дхассы, Кенрик. Отец Юрис будет держать его открытым, пока ты не попадешь туда. Потом Портал нужно превратить в ловушку. А у меня осталась последняя задача. — Хорошо, отец настоятель. Да поможет нам Бог, — пробормотал Целитель, и слезы стекали по его щекам, когда он целовал руку старика. — И тебе тоже, сын мой. А теперь иди! Как только Целитель вошел в Портал и исчез, Эмрис опустился на колени рядом с ним, нащупывая камень под ковром. Он слышал тяжелые шаги за стеной, крики людей, бегающих по храму, лязг оружия. Эмрис не поднимал головы, собирая все жизненные силы, чтобы разрушить Портал. За мгновение до того, как топор рассек ему затылок, он был уже мертв, а задача его выполнена. Ещё от порога забрызганный кровью Ран Хортнесский увидел, что старый священник мертв, и скомандовал отбой — аббат сделал свое дело, а он опоздал. Ран хотел через Портал догнать хотя бы нескольких из ушедших Дерини, а также связаться с Валоретом. Даже если бы солдатский топор удалось задержать, все равно было уже поздно. На квадрате Портала сломанной куклой лежало безжизненное тело старого аббата, и тонкая струйка крови стекала на ковер, указывая плиту Портала. Позже, когда его люди убили всех, кого смогли отыскать, и приступили к методичному разрушению самого аббатства, Ран убедился, что Портал окончательно выведен из строя. Был приведен один из двух деринийских пленников, которые путешествовали с ними в цепях. Этот Дерини смирился со своей участью, потому что его жена и сыновья оказались в заложниках, но, проверяя состояние Портала, он ползал по окровавленному ковру и плакал. Следующий час захватчики ломали, крушили и грабили. Несмотря на все свои старания, они не смогли свалить огромный главный алтарь, но сломали тонкую резьбу по его бокам, разбили каменную глыбу жертвенника, пополам и бросили на нее изуродованное тело убитого монаха, и снежно-белый мрамор оросила кровь. Негодяи не пощадили часовни Богоматери с ее прохладными сверкающими панелями синего стекла по стенам и богатыми украшениями, не пожалели и часовни святого Камбера в северо-восточном углу нефа. Статую деринийского святого сбросили с пьедестала и обезглавили, откололи руки, выламывая украшенную драгоценными камнями корону Гвиннеда, символизирующую прозвище Камбера — «Творец королей». Даже по выложенной мозаикой полусфере, на которой стояла статуя, прошлись дубины и булавы. Позолоченная резьба алтаря испытала особо неистовую ярость вандалов, потому что имя святого Дерини Камбера надлежало стереть, если не из памяти, то хотя бы с лица земли. Военные топоры и дубины до тех пор крушили алтарь, пока только воображение могло подсказать, что раньше там было написано Храм полыхал, как огромный факел, а разрушители, взглянув на дело рук своих, взобрались на лошадей и двинулись. Искры летели в полночное небо. До самой зари буйствовал пожар в аббатстве святого Неота. Двое Дерини, закованные в кандалы, ехали вместе с Раном и его воинством. В одном из этих двоих, в отличие от всех его собратьев, кроме негодования и ужаса, жила в ту ночь и мстительная радость. Пленник Рана никогда не расскажет своему ненавистному хозяину о послании мертвого аббата на разрушенном Портале, о предупреждении Эмриса, которое будет жить до тех пор, пока жива эта земля. |
||
|