"Валерий Попов. Третье дыхание (повесть)" - читать интересную книгу автора

Гордо выпрямился: мне рот не заткнешь! Нонна стояла у раковины, ложка в
ее руке колотилась о чашку... Договорил-таки!
- Ну зачем, отец, сейчас-то вспоминать?
- Я только констатирую факт! - проскрипел упрямо.
"Не все факты обязательно констатировать!" - неоднократно ему говорил.
Но... в девяносто два я тоже, наверное, буду за своим питанием так же
следить.
Ну что? А я-то мечтал поделиться парижскими впечатлениями! Никто и не
вспомнил о них. Губы Нонны тряслись.
- Я что... ни разу не кормила тебя?
- Нет! - Он вскинул подбородок.
Мне, может, уйти? Мне кажется, они мало интересуются мной, тем, что я
сейчас ощущаю. Ощущаю себя булыжником, который они швыряют друг в друга.
- Ни разу? - Она яростно сощурилась.
- Ни разу! - Отец даже топнул ногой. - И ты, Валерий, учти: если ты
опять уедешь - я не останусь здесь!
- И уходи! - Нонна швырнула в гулкую раковину ложку, ушла. Батя, что
интересно, спокойно налил себе чаю. Порой, даже в минуту отчаяния,
восхищаюсь им.
- Сахару дай, - приказал мне сурово, указав пальцем на сахарницу.
Протянул ему ее.
- Спасибо.- Батя кивнул.
Отец, шумно прихлебывая, пьет чай. Нонна, наверное, плачет.
Так начался трудовой день.

Глава 3

Отец прошел мимо меня с длинной оглушительной трелью в портках: поел,
стало быть, все-таки хорошо, одобрил появление сына в своеобразной манере -
тут, стало быть, можно быть спокойным.
Займемся инвентаризацией. Парижские сыры. Эйфелева башня в натуральную
величину. Сейчас это явно не прозвучит: у бати вызовет осуждение (бросил
отца), у Нонны, наверное, ярость: "Хватит врать, ни в каком Париже ты не
был!" Спрятать все это? Но обидно как-то.
Все-таки в Париже я был и блестящий доклад, говорят, произнес, на стыке
этики с экономикой... Лишь здесь я не нужен никому. Положим в кладовку - до
лучших времен. Которые вряд ли наступят. Со скрипом дверь в кладовку открыл.
Когда-то я просыпался, аж в глубокой ночи, от этого скрипа. Одно время свой
выпивон она в кладовке скрывала, справедливо полагая, что в этом хаосе
какая-то сотня бутылок ее останется незамеченной, но потом они стали падать
на голову, как только дверь открывал. Из-за избытка тары пункт этот пришлось
закрыть. Теперь я свое тута спрячу - она сюда не сунется, здесь она уже
была. Со слезами дары свои прятал! Обрадовать хотел, но, чувствую, кроме
обид и оскорблений, ничего не буду иметь. Пусть Лев
Толстой за ними присматривает - белеет тут его бюст. Друзья как-то в
шутку приволокли, какое-то время честно я на рабочем столе его держал, но
яростное его выражение достало меня: работаем как можем, нечего так глядеть!
Сослал его в кладовку, хотя и уважаю; вот сейчас исполняю низкий поклон.
Пожалуй, спрячу даже все в него (внутри у него полость) - доверяю ему самое
мое ценное на сегодняшний день! И прикрыл бережно дверку.