"Михаил Попов. Плерома " - читать интересную книгу автора

меньше чем на кило, пакет с армейскими фотографиями, изрезал их самым
причудливым образом и выбросил в окно с двадцатого этажа. При этом, он
вполне отдавал себе отчет, что это не было выпадом против Советской Армии.
Служилось ему неплохо, расстался он с сослуживцами по-хорошему, а
дембельский альбом не завел из простой лени. И своеобразным символическим
актом ему эта выходка тогда не казалась. Мол, кончаю один этап жизни,
начинаю другой. Нет. Просто он хотел что-то сообщить миру таким заковыристым
способом, но что именно, отчетливо сформулировать бы не смог. Глупость,
конечно, мелкая и жалкая глупость. Ночным ветром орду резаных уродцев снесло
куда-то в сторону, так что результат оказался даже ничтожнее замысла. Вадим
просто слегка намусорил у подножия столпа отечественной научной школы.
Впрочем, хватит о странностях этого юноши. Тем более что и сообщать-то
больше нечего. Во всем остальном он и не выделялся особенно.
Портрет его набросать довольно трудно. Среднего роста, среднего
телосложения. Сухая голова, глубоко утопленные, близко к переносице сидящие
глаза. Жесткие, бесцветные волосы стрехой торчат надо лбом. Когда окликают,
оглядывается немного затравленно. Голос тусклый. Когда он произносит
пространную фразу, видно, что это стоит ему определенного усилия. Чуть-чуть
косолапит. Часто морщит нос, но не потому, что принюхивается. Такая у него
реакция на неожиданную мысль.
В общем, никому бы и в голову не пришло ждать от этого паренька
экстраординарного поступка. Или хотя бы заметной выходки. Подробный разбор
этой личности будет сделан не потому, что она интересна, а потому, что так
надо. И хватит оправданий.
Начать рассказ об этом субъекте надо с того, что родиться он должен был
во вполне нормальной семье, но она сделалась не вполне нормальной в самый
момент его появления на свет. Родительница его, молодая славная Домохозяйка
Алевтина Сергеевна, умерла при родах. Отец, Александр Александрович,
инженер-педагог, чуть было не повредился умом с горя, ибо очень сильно любил
жену, но не повредился, да и ведь что-то нужно было делать с народившимися
близнецами. Мальчиком и девочкой. Он справился. Запрятал подальше альбомы с
фотографиями любимой и покойной женщины, чтобы не обжигать сердца при каждом
взгляде на них, и стал жить так, будто он исконный холостяк, а дети, то есть
Вадим и Маринка завелись сами собой. Да, подкрадывались к его холостяцкой
избушке бойкие соседки и дальние родственницы. Среди тех туманов, где
неуверенно плавают первые воспоминания нашего мальчика, мелькали барыни в
бигудях и атласных халатах. Но потом все наладилось - они исчезли вместе с
монументальными чаепитиями вприкуску, оставив в кухонном буфете заварочные
чайники и чашки в красных маках, такие огромные и такие неподвижные, будто
это были предметы обихода скифских баб.
Дети были благодарны отцу за то, что он оградил их от чужой, удушающей
заботы. Работал он в политехникуме, где читал технологию металлов, то есть
занимался чем-то предельно непонятным и мучительно неинтересным на взгляд
сына. Чувствуя его отношение к своей работе, преподаватель решил овладеть
мальчишеским воображением, и показал ему, семилетнему, один фокус. Зажег
газовую плиту дома на кухне и положил на сковороду кусок обычной на вид
проволоки. Под воздействием температуры проволока начала шевелиться,
ежиться, дергаться, пока не свернулась в копченую пружину. "У металла есть
память", - торжественно объявил отец. Но сын нисколько не восхитился,
наоборот, стал жалеть его - это что же: ему каждый день приходится выступать