"Полина Поплавская. Уроки любви" - читать интересную книгу автора

на что не похожими песнями, и известить ее не представлялось никакой
возможности, а Стив проводил важную международную встречу в ЮАР и никак не
мог успеть на похороны тестя. Прилетела, несмотря на свою долгожданную новую
беременность, только Жаклин с Фергусом, который стал и для Селии, и для
Джанет подлинным спасением. Болезненный малыш требовал постоянной заботы,
сама Жаклин чувствовала себя неважно, хотя и пыталась скрывать это. Но
все-таки вышло так, что и бабушка и внучка вынуждены были отвлекаться от
своего горя, и только вечерами, разойдясь по своим комнатам и тщательно
прячась друг от друга, они тихо плакали в подушки, стараясь, чтобы не были
слышны даже эти скупые слезы. Джанет вообще никогда не плакала на людях,
даже не представляя себе, как можно так унизить свое горе, а Селия просто не
хотела лишний раз расстраивать внучку, которой, она видела, и без того очень
плохо, и Жаклин, малейшая тревога для которой могла кончиться весьма
серьезно.
Так они прожили почти месяц. К удивлению и тайной гордости Джанет Селия
ничуть не изменила установленный в доме порядок: белье было так же туго
накрахмалено, полы сверкали, завтрак, обед и ужин подавались минута в
минуту. Верность традиции действительно была спасательным кругом, за который
можно держаться, не рассуждая, умно это или глупо, нужно или нет. Исчез лишь
пятичасовой чай: каждый день в это время Селия, смотря по погоде, уходила
или уезжала в Бассетлоу, где без слез молча садилась около могилы мужа,
покрытой уже высохшими венками от Исторического и Охотничьего королевских
обществ, а после заказывала службу в маленькой часовне. Она никогда не брала
с собой внучку, понимая, что девочке трудно выражать свои эмоции при ком бы
то ни было, и Джанет, ценя бабушкин такт, старалась сделать в это время
что-нибудь по дому.
Сама она бывала на кладбище редко, ибо никак не могла связать тот
холодный ровный и гладкий лоб, при прощальном поцелуе которого свело ее
губы, с человеком, посвятившим ей десять из ее шестнадцати лет. Лишь
изредка, когда оранжевые майские закаты начинали затягиваться мутноватой
дымкой вечера, она приходила к могиле и, положив руку на теплый гранит,
шепотом рассказывала деду о своих мыслях и переживаниях. Теперь ему можно
было рассказывать и о Милоше - и Джанет пользовалась этим.

Первым приехал Стив, но у него в распоряжении был только один день,
чтобы собрать вещи и увезти Жаклин с Фергусом в какой-то санаторий в
Линьяно, и потому они с Джанет лишь на минуту заехали к Чарльзу и постояли,
обнявшись, у могилы. На обратном пути Стив, сильно проведя рукой по лицу,
словно стараясь избавиться от зрелища свежей могилы, тихо сказал дочери:
- И все-таки я счастлив, что у тебя был такой дед. И счастлив, что ты
на него похожа.
Джанет медленно подняла на него синие, блестящие от непролитых слез
глаза:
- Я тоже. Но, папа, а твой отец? Разве на него я не похожа ничуть?
- Мои родители погибли еще задолго до твоего рождения. И... я, честно
говоря, не знаю, похожа ты на них или нет. Наверное, нет - ты все-таки
англичанка до мозга костей.
Машина уже петляла среди узких центральных улиц.
- Папа, - голос Джанет дрогнул, но все же был полон решимости. - Папа,
только не говори сразу "нет", ладно?