"Полина Поплавская. Кошка души моей " - читать интересную книгу автора

Пеппера". Сколько нас было в том большом доме в Сан-Франциско, где мы жили
коммуной..."
- Сан-Франциско, - беззвучно повторила Пат. - Ум и любовь, святой
Франциск... Вот почему он так тосковал о нем...
"...и у каждого были экземпляры всех пластинок "Битлз". Мы взяли в
привычку складывать их так, чтобы можно было ставить одну сторону, другую,
одну, другую... порой часами, порой отдавая этому целый день. Мы говорили не
просто о музыке - но обо всем на свете..."

После этих строк шел какой-то странный, непонятный Пат рисунок: не то
схема, не то попытка зарисовать галлюцинацию. Но при всей непонятности от
рисунка шла мощная волна темной опасности. Пат даже почувствовала, как на
мгновение подобралось все ее уставшее худенькое тело. Но строчки влекли
дальше, в сладостное, не подвластное ей прошлое Мэтью.
"...И в этой счастливой стране жили девушки - наши девушки, узкобедрые,
в деревянных сабо на узких босых ногах, увешанные бусами и гирляндами
цветов - о, этот слабый манящий запах гиацинтов, когда горячей рукой стянуты
джинсы и падаешь лицом в благоуханье то черных, то рыжеватых завитков. А их
груди, то прохладные и маленькие, то полные и неиссякающие в своей
женственной силе..."
Буквы поплыли перед глазами Пат. Это была не ревность, но обида и
унизительное чувство беспомощности перед тем, что ей уже никогда не быть
теми его девушками - а память о них она, как оказывается, не в силах
вытравить даже всей своей любовью. Скоро же фигура ее и вовсе
обезобразится - походка уже сейчас перестала быть летящей, а что будет через
несколько месяцев!? Пат вспомнила, с каким любопытствующим отвращением она
всегда провожала взглядом беременных. О Господи! Но письмо еще не было
дочитано.
"...Мы не сокрушали барьеров - мы привлекали сердца, ибо у нас было
доверие к будущему, и казалось, что золотой век уже у нас в руках, и мы его
счастливые жители. Мы задерживали мгновения, вдыхая запах времени в голубом
дымке марихуаны...
Впрочем, зачем я пишу все это тебе - неизвестно. И скорей всего, глупо.
Пошли всю эту херню подальше и ложись спать. Здесь перманентная весна или
осень, как тебе больше понравится. Хай.
Шарлеруа, 4 декабря 1974".
И ни слова о ней - и к ней!
Но несмотря на это, Пат в глубине души понимала, что написанное Мэтом
куда важнее нежных слов и приближает ее к возлюбленному гораздо сильнее, чем
жалкие "люблю" и "скучаю". Просто она очень устала сегодня.
Пат понуро побрела в кухню, долго и бессмысленно пила чай, уже лишь
заполночь вспомнив, что на завтра намечен семинар музыкальных обозревателей
и большая съемка у Кейт.
В работе были определенность и ясность, и только они давали Пат
уверенность в себе.
И она схватилась за работу, как за спасательный круг.
В первые декады декабря все телевидение, как всегда, работало в режиме
аврала. На все каналы, а на музыкальные особенно, обрушился такой мощный
поток предложений и заявок, что приходилось немало потрудиться, чтобы
выловить в этой мутной воде что-то действительно стоящее.