"Полина Поплавская. Вечер в Венеции" - читать интересную книгу автора

следом.
Первым порывом Парижа было желание ринуться за ними, оттеснить Томаша
и, схватив Николу за руку, увлечь ее за собой - вниз по лестнице, во двор и
дальше на людные улицы, чтобы солнце развеяло это липкое наваждение,
повисшее перед глазами и не желавшее улетучиваться. Но когда он очнулся,
коридор был заполнен воздушными девушками: кто-то окликнул его, чья-то рука
легла ему на плечо - кутерьма большого перерыва закрутила Парижа, и, когда
он выскочил на улицу, было уже поздно.
До звонка он просидел на скамейке у гардероба, не сводя глаз с входной
двери, - но Никола не пришла ни на лекции, ни на вечернюю репетицию. А
назавтра ему сказали, что она, сославшись на недомогание, ушла с утренних
занятий.
Париж с трудом дождался вечера и, добежав до ближайшей телефонной
будки, стал звонить ей домой, но трубку никто не брал. Тогда, вскочив в
быстрый трамвайчик, он поехал к дому Николы. У нее светилось одно окно.
Будучи не в силах ничего предпринять, он перешел на другой берег канала и
стал ждать. Свет в окне вскоре погас, затем зажегся снова, и, спустя еще
четверть часа, дубовая дверь открылась. В свете фонаря Париж разглядел
хорошо одетого мужчину, который, приподняв низко опущенную шляпу, махнул
пару раз в сторону знакомого Парижу вновь темного окна.
Когда мужчина растворился в вечернем сумраке, Париж, мигом перемахнув
через мост, стал вжимать в панель кнопку домофона. Но видимо, вахтер уже
дремал, а Никола не отвечала...

Глава 8

Париж был удивительно красив еще мальчиком. Время превратило кудрявого
шаловливого амура в стройного крепкого юношу. Блеск его зеленых глаз, чуть
приглушенный золотистой бахромой ресниц, проникал в сердца многих девушек, и
со всеми, кроме Николы, он был трепливо обаятелен и приветлив; для нее же
готов был каждый день превращать в праздник, веселый и полный сюрпризов.
Однажды, в нежно-теплый весенний вечер, он встретил ее во дворе
Консерватории, держа в руке старинный фонарь, вокруг огонька которого вились
изумрудные звезды светлячков. Так и шли они по узким улицам и полным воздуха
площадям, а светлячки не желали их покидать; и за ними, как королевский
кортеж, шли удивленные прохожие, и столько же оставалось стоять, глядя
вслед.
Париж всегда, сколько он себя помнил, старался окружить жизнь Николы
флером своих выдумок. А она уже настолько привыкла ко всему, что кружилась с
ним в праздничном танце его фантазий, не замечая в этом ничего, кроме
дружбы, казавшейся ей такой естественной.
Да и балетная жизнь с ее прикосновениями и переодеваниями сделала
обычным для Николы многое из того, что так волнует в юности. Париж
"продержал" Николу на руках практически двенадцать лет их совместных
репетиций: доведенная до автоматизма техника поддержек, всевозможные
переплетения тел в движении - иногда это радовало ее, но чаще, на фоне
усталости, оставляло равнодушной. И никогда не заставляло замирать от
нахлынувшего волнения.
Лишь однажды он переступил чуть заметный ручеек, мягко, но верно
отделяющий их друг от друга, - и оказался на одном берегу с ней.