"Стивен Попкес. Великий Карузо ('Если', 2005 N 09)" - читать интересную книгу автора

- Мам, ты в порядке? - спросил он с тревогой. Норма кивнула. Ей не
хотелось говорить.
- А это было круто, - осторожно заметил он. - Немного неестественно,
пожалуй, но все-таки здорово.
- Правда?
- Угу. - Он кивнул. - Правда. - Ленни помолчал. - Завтра пойдем к
доктору Пибоди.
- Отстань.
Норма улыбнулась. Она снова была молода, и мир переливался перед ней
разнообразием возможностей. Ей было шестнадцать, она, ухмыляясь, сидела за
рулем старенького "шевви" с сигаретой в зубах и гнала машину вперед по
шоссе - прямому, словно стрела, и гладкому, как стекло.

В 1711 году, перед премьерой свой новой оперы в Лондоне, Георг Гендель
побился об заклад, что из-за кулис выкатит запряженная живыми лошадьми
колесница, над сценой воспарит челн с тенорами, а еще грянут фейерверки и
появятся не один, а целых два огнедышащих дракона... Опере вообще и опере в
Альбукерке в частности никогда не были чужды нововведения.
По словам Бена, на прослушивании Норма имела целых два преимущества.
Во-первых, возраст. Согласитесь, нелегко сделать из хорошенькой
тридцатилетней дивы семидесятипятилетнюю старуху. И дело даже не в том, что
проделать этот фокус с Нормой было гораздо проще. Главное, она, в отличие от
молодых оперных див, ничего не имела против. Ну и во-вторых, у нее был
голос. Как только директор труппы согласился ее прослушать, она получила
место.
Нельзя сказать, чтобы ей доставались главные роли. Она играла старых
вдовушек, коварных свекровок, скупых трактирщиц, древних предсказательниц -
короче говоря, любые роли, подходящие по возрасту и не настолько крупные,
чтобы представлять интерес для молодых певиц. Норму это вполне устраивало.
Она от души наслаждалась новой работой.
"Ничего себе, - думала она иногда, прыская себе в горло из
баллончика, - подумать только! Я - великий Карузо!"

Два года пролетели незаметно. Норма все время боялась, что в ее голосе,
учитывая его природу, появятся какие-нибудь неприятные металлические нотки.
Но вместо этого он звучал на удивление человечно. "Как выдержанное терпкое
вино", - отозвался о нем один критик в Кистоуне. "Блестяще!" - восклицал его
коллега в Скоттсдейле. А дальше она и не ездила. В те годы оперный театр
испытывал проблемы с финансированием, и труппа не выезжала на гастроли
восточнее Амарилло и западнее Нидлса.
Впрочем, Норму не смущало и это. Музыка никогда ей не надоедала, пение
не теряло своего манящего блеска. Но однажды, когда она слушала "Риголетто",
готовясь к роли Магдалены (читать ноты она так и не научилась), Норма
взглянула в зеркало. Выглядит она так же, как всегда, но что происходит у
нее внутри? За последние два года голос Нормы не только не ухудшился, но
даже развился. Кашель ее больше не мучил. О произошедшем напоминали лишь
ежедневная доза FTV из баллончика да два рентгеновских снимка в рамочках на
стене.
Норма вгляделась в свое отражение. Не за горами восьмидесятилетие, и
это заметно.