"Алиса Поникаровская. Рассказы" - читать интересную книгу автора

- Поплыли? - он повернулся в кресле и коснулся ее лодыжки кончиками
пальцев. По ее ногам пробежала дрожь, скользнула вдоль бедер, задела грудь,
и застыла где-то в районе висков.
- Куда? - дрожащим голосом спросила она, втянув под себя ногу и пытаясь
изобразить простым карандашом зеленый дым его глаз. - Хотя... Я даже не буду
спрашивать куда...
- А тебе это надо? - он снова протянул ей мартини.
- Нет, - подумав, мотнула головой она, штрихуя его вьющиеся волосы. - А
ты не боишься, что когда я тебя нарисую, тебя не станет?
- Смотря как нарисуешь, - пожал плечами он. - Если очень стараться...
- Я постараюсь! - неожиданно со злобой ответила она и отшвырнула от
себя рисунок. Он не получился!!! Она так и не смогла передать этой его
неуловимости улыбки, этой его незабываемости и непохожести, этого его
ощущения не проходящего лета...
Она соскочила с кровати, подхватила с пола упавший лист, с которого
смотрели улыбающиеся глаза и взгляд торжествующего лета, и стала рвать его
на мелкие клочки.
Кусочки бумаги падали на пол, она топтала их в исступлении, она
выгоняла его, а он по-прежнему сидел напротив нее в кресле, улыбаясь своей
незабываемой улыбкой и протягивая ей бутылку мартини...
- Уходи, - устало сказала она, когда истерика закончилась, и она,
обессиленная и сникшая сидела на кровати, уставившись невидящим взглядом в
белое покрывало.
- Подари мне эту картину, - неожиданно спокойно попросил он, словно
только что не носился вокруг нее с водой и мокрым полотенцем, и указал на
закрытый покрывалом холст.
Она подняла на него глаза, но у нее не было сил, чтобы удивляться...
- Забирай, - сказала она. - Забирай и уходи.
Когда за ним захлопнулась дверь, все вещи, стоявшие в ее квартире,
всегда такие родные и близкие, попрятались по углам, и она осталась один на
один с кривляющейся пустотой мольберта. Звенящая тишина заполнила ее всю,
коснулась ее глаз и превратилась в луну. В зияющую белую, круглую луну. Луна
заглянула в замочную скважину штор и удовлетворенно увидела съежившуюся на
кровати фигурку напротив пустого мольберта. Она накинула плащ и вышла на
улицу.
...И небо между домами казалось ей сплошной серой стеной... Стеной
одного из многочисленных домов, без окон, без дверей, без крыш... Просто
сплошной серой пеленой, построенной нелепым строителем, который никогда не
знал, что он строит и зачем, и кому и как потом придется в этом жить... От
этого стало грустно, но не более, потому что все вокруг продолжалось: и это
серое небо, и эти серые крыши, и этот дом, в котором она жила... Продолжала
жить... Еще умела жить... Она снова уставилась на серое небо за окном
троллейбуса. Там, как и много дней назад, шел безудержный дождь. И серые
дома, проплывающие мимо, казались такими же кусочками этой большой серой
ступни, уже давно наступившей ей на голову...
- Я не могу больше... - уже даже не поняла, а просто облегченно
выдохнула она и, все уже решив наперед, спустилась в метро.
Поезд, который должен был принести ей вечное облегченье, почему-то
задерживался, и она, обессилевшая от ожидания, прислонилась к холодной плите
колонны.