"Глаза чужого мира" - читать интересную книгу автора (Вэнс Джек)

Другой мир

На высоком берегу реки Кзан, там, где раньше стояли древние развалины, Юкуону, Смеющийся маг, построил дом по своему вкусу: эксцентричное сооружение из крутых фронтонов, балконов, открытых галерей, куполов, а также трех спиральных башен зеленого стекла, сквозь которое сиял алый солнечный свет, преломляясь и вспыхивая самыми невероятными красками.

Позади дома, через всю долину, простирались до самого горизонта, словно дюны, низкие холмы. Солнце отбрасывало скользящие полумесяцы черных теней, оставляя холмы нетронутыми, пустыми и безлюдными. Внизу протекал Кзан, берущий начало в старом лесу к востоку от Олмери, а в трех лигах к западу он сливался с рекой Ском. Здесь с незапамятных времен стоял Азеномей, город, известный ныне лишь благодаря ярмарке, на которую, как и прежде, стекался народ со всей округи. Именно на Азеномейской ярмарке и поставил Кугель палатку для продажи талисманов.

Кугель этот был человеком с множеством разнообразных способностей, а характером отличался одновременно податливым и упрямым. Его отличали длинные ноги, ловкие руки, проворные пальцы и вкрадчивая речь. Волосы мага впечатляли чернотой, словно вороново крыло. Юркие глаза, длинный любопытный нос и насмешливый рот придавали несколько худощавому и костлявому лицу живое, искреннее и приветливое выражение. Кугель испытал уйму злоключений, благодаря чему набрался ловкости и рассудительности, научился действовать как с показной храбростью, так и украдкой. Раздобыв гдето старый свинцовый гроб — и избавившись от его содержимого, — маг наделал множество свинцовых бляшек. Этито бляшки, с оттиснутыми на них подходящими к случаю знаками и рунами, он и намеривался продать на Азеномейской ярмарке.

К несчастью для Кугеля, не далее как в двадцати шагах от его палатки расположился некий Фианостер. Его товар, более разнообразный, обладал вполне очевидной чудодейственной силой, так что когда Кугель останавливал прохожего, чтобы подробно описать достоинства амулетов, тот чаще всего тыкал ему в нос какуюнибудь бирюльку, купленную у Фианостера, и шел дальше своей дорогой.

На третий день ярмарки Кугель продал только четыре амулета по цене, едва превышающей стоимость самого свинца, в то время как Фианостер прямотаки разрывался, чтобы успеть обслужить всех клиентов. Охрипнув от бесплодных призывных криков, Кугель закрыл палатку и осторожно подошел к лавке соперника с целью осмотреть ее конструкцию и запоры на дверях.

— Входи, друг мой, входи. Как идет торговля? — подозвал его Фианостер.

— Честно говоря, не очень, — ответил Кугель. — Я озадачен и разочарован, поскольку мои талисманы нельзя с первого взгляда назвать бесполезными.

— Могу развеять твое недоумение, — сказал Фианостер. — Твоя палатка занимает место древней виселицы, потому и впитала в себя вредные субстанции. Но, кажется, я заметил, ты осматриваешь места соединения бревен моей лавчонки. Изнутри видно лучше, но сначала я должен укоротить цепь, на которой сидит леопард, разгуливающий ночами по всему помещению.

— Не стоит, — буркнул Кугель. — Мой интерес был чисто поверхностным.

— А касательно испытываемого тобой разочарования, — продолжал Фианостер, — не стоит долго ему предаваться. Посмотри на эти полки. Сразу заметишь, мои запасы серьезно уменьшились.

— Но какое отношение это имеет ко мне? — невесело усмехнулся Кугель.

Фианостер указал на стоящего по другую сторону улицы человека в черных одеждах. Человек был невысок, с желтой кожей и лысым, как колено, черепом. Его глаза походили на сучки, широкий рот кривился в постоянной ухмылке.

— Вот Юкуону, Смеющийся маг, — сказал Фианостер. — Вскоре он зайдет в мою лавку и попытается купить некий красный том, записную книгу Дибаркаса Майора, ученика великого Фандааля. Моя цена явно выше той, которую он собирается заплатить, но маг терпелив и проторгуется по меньшей мере часа три. В течение всего этого времени в его доме никого не будет. Там хранится обширная коллекция магических предметов, инструментов, а также разных редкостей, талисманов, амулетов и книг. Я жажду ими завладеть. Нужно ли продолжать?

— Все это замечательно, — кивнул Кугель, — но оставит ли Юкоуну свой дом без охраны или прислуги?

Фианостер широко развел руками.

— Почему бы и нет? Кто осмелится украсть чтонибудь у Юкоуну, Смеющегося мага?

— Вот именно эта мысль меня и останавливает, — ответил Кугель. — Я человек предприимчивый, но не склонный к глупому безрассудству.

— Там можно заработать состояние, — заявил Фианостер. — Слепящие взор, выставленные напоказ бесценные чудеса, а также талисманы, амулеты и эликсиры. Но помни, я ни к чему не принуждаю, если тебя застукают — ты просто слышал, как я восхвалял богатства Юкуону, Смеющегося мага! Вот он идет. Быстро повернись спиной, чтобы он не мог увидеть твоего лица. Три часа он здесь пробудет, гарантирую.

Юкоуну вошел в лавку, и Кугель быстро наклонился, будто бы заглядывая в бутыль с заспиртованным гомункулусом.

— Приветствую тебя, Юкуону! — воскликнул Фианостер. — Почему ты медлил? Я отказался от щедрых предложений по поводу некой красной книги, и все изза тебя! И вот еще — обрати внимание на ларец! Он был найден в склепе неподалеку от руин древнего Каркода. Ларец все еще запечатан, и кто знает, какие чудеса там хранятся. Моя цена — скромные двенадцать тысяч терций.

— Интересно, — пробормотал Юкуону. — Эта надпись… дайка я посмотрю… Да, это не подделка. Ларец содержит обожженные рыбьи кости, которые использовались в эпоху Великого Мотолама как слабительное. Он стоит, возможно, десять или двенадцать терций как антикварная вещь. У меня есть ларцы старше этого на много эпох, восходящие к веку Зноя.

Кугель неторопливо прошел к двери, вышел на улицу и начал расхаживать взадвперед, обдумывая в деталях предложение, сделанное ему Фианостером. На первый взгляд дело казалось стоящим: здесь был Юкуону, там был дом, ломящийся от богатства. Несомненно, от простой разведки не будет никакого вреда. Кугель направился на восток вдоль берега Кзана.

Изгибы башен из зеленого стекла вырастали на фоне синего неба, алый солнечный свет запутывался в спиральных завитках. Кугель остановился и внимательно оглядел местность. Кзан бесшумно нес свои воды мимо. Неподалеку, полускрытая за черными тополями, бледнозелеными лиственницами и склоненными плакучими ивами, стояла деревня — дюжина каменных хижин, в которых жили матросы с барж и крестьяне, обрабатывающие прибрежные террасы, люди, целиком поглощенные собственными заботами.

Кугель изучил подход к дому — извивающуюся дорожку, вымощенную темнокоричневыми плитками. Наконец он решил, что умнее всего приблизиться к дому открыто, не таясь, тогда не придется выдумать многословные объяснения, если таковых от него потребуют. Он начал подниматься по склону холма, дом Юкуону возвышался над его головой. Добравшись до внутреннего двора, Кугель остановился, чтобы еще раз осмотреть окрестности. За рекой, насколько мог видеть глаз, расстилались холмы, теряющиеся в дымке у горизонта.

Кугель бодро подошел к двери, постучал, но не получил ответа. Он задумался. Если у Юкуону, как у Фианостера, есть сторожевое животное, то, может быть, если его подразнить, оно издаст какойнибудь звук. Кугель принялся рычать, мяукать, лаять.

Внутри было тихо.

Он осторожно подошел к окну и заглянул в зал, задрапированный светлосерой тканью. В зала не было ничего, кроме табурета, где под стеклянным колпаком лежал дохлый грызун. Кугель обошел дом вокруг, исследуя по пути каждое окно, и наконец добрался до большого зала. Кугель ловко взобрался по грубым камням, перепрыгнул на один из вычурных парапетов и в один миг попал в дом.

Он очутился в спальне. Шесть химер, поддерживающих кровать, стоящую на небольшом возвышении, повернули головы и свирепо взглянули на незваного гостя. За два осторожных шага Кугель достиг арочного проема, ведущего в соседнюю комнату. Здесь стены были зелеными, а обстановка — черной с розовым. Он прошел через комнату на балкон, окружавший центральный зал; из эркеров в верхней части стен струился свет. Внизу стояли витрины, сундуки, полки, стойки, забитые всевозможными предметами: это и была чудесная коллекция Юкуону.

Кугель замер неподвижно, настороженный, как птица, однако тишина успокоила его — это была тишина пустого дома. Тем не менее он нарушил границы владений Юкуону, Смеющегося мага, и следовало соблюдать бдительность. Кугель спустился по изгибу винтовой лестницы в огромный зал и застыл очарованный, воздавая Юкуону дань безмерного восхищения. Однако времени было в обрез, следовало быстро делать свое дело и убираться. На свет появился мешок, а Кугель, блуждая по залу, принялся придирчиво отбирать предметы, маленькие и ценные. Его внимания удостоились: горшочек с раскидистыми рогами — если их пощипывали, то горшочек начинал испускать облака ароматических газов; рог из слоновой кости, сквозь который звучали голоса прошлого; маленькая сцена, на которой стояли чертики, умеющие исполнять всяческие смешные трюки; нечто похожее на гроздь хрустальных виноградин, каждая из которых позволяла увидеть расплывчатое изображение одного из демонических миров; палка, из которой прорастали сладости, все с похожим вкусом; старинное кольцо с выгравированными рунами; черный камень, опоясанный девятью зонами непостижимого цвета. Кугель проходил мимо сотен кувшинов с порошками и жидкостями, воздерживался он и от сосудов с заспиртованными головами. Наконец он подошел к книжным полкам, уставленным многочисленными томами, здесь он выбирал очень заботливо, отдавая предпочтение тем книгам, что были переплетены в пурпурный бархат, — цвет, характерный для Фандааля. Кугель отобрал также фолианты с рисунками и старинные карты; от потревоженной кожи поднимался запах плесени.

Потом Кугель вернулся к передней части зала мимо витрины, в которой была выставлена дюжина маленьких металлических сундучков, опоясанных очень древними, проржавевшими металлическими полосами. Он выбрал три из них наугад: они были необычно тяжелыми. Прошел он и мимо нескольких массивных механизмов, назначение которых хотелось бы исследовать, однако время поджимало и требовалось пускаться в путь, назад, в Азеномей и в лавку Фианостера…

Кугель нахмурился. Во многих отношениях эта перспектива казалась несколько непрактичной. Фианостер вряд ли захочет платить полную цену за его товар, или, точнее, за товар Юкуону. Неплохо было бы закопать некоторую часть добычи в уединенном месте…

Этого алькова Кугель раньше не замечал. Мягкий свет, словно вода, струился за хрустальной панелью, отделяющей альков от зала. В глубине алькова, в нише, стоял какойто хитроумный и очень привлекательный предмет. Насколько Кугель мог разглядеть, он походил на миниатюрную карусель, на которой кружилась дюжина прелестных куколок, совсем как живые. Этот предмет, несомненно, был очень ценным, и Кугель с удовольствием отметил, что в хрустальной панели есть проход.

Он шагнул туда, но на расстоянии двух футов путь преграждала вторая панель, образовывая коридор, который, очевидно, и вел к волшебной карусели, Кугель уверенно пошел вперед, но тут же был остановлен еще одной панелью — ее Кугель не видел до тех пор, пока не наткнулся. Он пошел в обратную сторону и, к своей радости, нашел, несомненно, правильный вход в нескольких футах сзади. Однако этот новый коридор привел Кугеля после нескольких поворотов под прямым углом еще к одной сплошной панели. Кугель решил воздержаться от приобретения карусели и покинуть замок. Он повернулся, но обнаружил, что слегка запутался. Он пришел слева — или всетаки справа?

Кугель все еще пытался найти выход, когда Юкуону вернулся домой.

Задержавшись у алькова, Юкуону уставился на Кугеля взглядом, полным насмешливого удивления.

— Что у нас тут? Гость? А я был так неучтив, что заставил тебя ждать! Однако вижу, ты не скучал, и мне не нужно чувствовать себя пристыженным.

Юкуону хихикнул. Потом сделал вид, будто только что заметил мешок Кугеля.

— Ты хочешь показать мне какието вещи? Замечательно! Я всегда стремлюсь пополнить коллекцию, чтобы не отставать от ускользающего времени. Ты был бы удивлен, зная, сколько негодяев пытаются меня ограбить! Например, продавец старья из той безвкусной лавчонки — ты не представляешь себе, какие неистовые усилия он к этому прилагает! Я терплю его только потому, что до сих пор он не осмеливался проникнуть в мой дом. Однако что же ты? Выходи в зал, и мы сможем осмотреть содержимое твоего мешка.

Кугель грациозно поклонился.

— С радостью. Как ты и предположил, я действительно дожидался твоего возвращения. Если правильно припоминаю, выходить нужно здесь…

Он шагнул вперед, но снова был вынужден остановиться.

Кугель полуудрученно, полунасмешливо пожал плечами.

— Похоже, я повернул не в ту сторону…

— Повидимому, да, — сказал Юкуону. — Взгляни наверх, увидишь на потолке декоративный рисунок. Если приглядишься к изгибам линий лунок, легко найдешь путь в зал.

— Конечно!

И Кугель проворно шагнул вперед в соответствии с полученными указаниями.

— Минуточку! — воскликнул Юкуону. — Ты забыл свой мешок!

Кугель неохотно вернулся за мешком, потом снова пошел вперед и наконец появился в зале. Юкуону учтиво повел рукой.

— Проходи, я с радостью осмотрю твой товар.

Кугель бросил задумчивый взгляд в глубь коридора, ведущего к центральному входу.

— Не хотелось бы злоупотреблять твоим терпением. Мои безделушки не стоят такого внимания. С твоего позволения я откланяюсь.

— Ни в коем случае! — пылко воскликнул Юкуону. — У меня редко бывают посетители, и большинство из них — жулики и воры. Смею тебя заверить, я обращаюсь с ними сурово! Настаиваю, чтобы ты слегка перекусил. Поставь мешок на пол.

Кугель осторожно опустил мешок.

— Недавно я коечему научился у одной морской ведьмы из Белого Альстера. Думаю, тебя это заинтересует. Мне нужно несколько локтей прочной веревки.

— Ты возбуждаешь мое любопытство! — ехидно усмехнулся маг.

Юкуону протянул руку, одна из панелей скользнула в сторону, а моток веревки прыгнул волшебнику на ладонь. Потирая лицо, словно в попытке скрыть улыбку, Юкуону протянул веревку Кугелю, который с величайшей заботливостью развернул ее.

— Окажи мне услугу, — сказал Кугель. — Ничего особенного — нужно всегонавсего вытянуть одну руку и одну ногу.

— Да, конечно.

Юкуону послушно протянул руку с вытянутым пальцем, когда веревка обвилась вокруг рук и ног Кугеля, стянув его так, что он не мог пошевелиться. Ухмылка чуть не расколола пополам большую голову волшебника.

— Какое удивительное развитие событий! По ошибке я взял ловца воров! Для твоего же собственного удобства я бы посоветовал не напрягаться, поскольку ловец сплетен из осиных лапок. А теперь разберемся с твоим мешком.

Он заглянул внутрь и возмутился:

— Ты ограбил меня! Я вижу некоторые из моих самых ценных сокровищ!

Кугель скорчил гримасу.

— Естественно! Но я не вор, Фианостер послал меня забрать коечто… поэтому…

Юкуону жестом остановил его.

— Преступление слишком серьезно для легкомысленных отрицаний. Я испытываю глубокое отвращение к воровству и теперь должен свершить над тобой самое беспощадное и суровое правосудие — если, конечно, ты не предложишь адекватное возмещение.

— Чтото придумать можно, — подтвердил Кугель. — Однако эта веревка так трет кожу, что даже думать становится невозможным.

— Не важно. Я уже решил применить заклятие безнадежного заточения, которое помещает объекты в полость примерно в сорока пяти милях под поверхностью земли.

Кугель в ужасе заморгал.

— В таких условиях возмещение станет и вовсе невозможным.

— Действительно, — задумался Юкуону. — Помоему, есть одна маленькая услуга, которую ты можешь мне оказать.

— Считай, что этот злодей уже мертв! — воинственно заявил Кугель. — А теперь убери мерзкие путы.

— У меня и в мыслях не было подряжать тебя на убийство, — хмыкнул Юкуону. — Пошли.

Веревка ослабла, позволив Кугелю проковылять за волшебником в боковую комнату, увешанную гобеленами с причудливыми узорами. Юкуону вынул из бюро небольшой ящичек и положил его на парящий в воздухе стеклянный диск, поднял крышку и сделал знак пленнику. В ящичке было два углубления, выстланных алым мехом, в одном из них покоилась небольшая полусфера из дымчатого фиолетового стекла.

— Ты, без сомнения, узнаешь этот предмет, — предположил Юкуону. — Нет? Конечно, ты слышал о войнах в Катце в Восемнадцатую эру?

Юкуону удивленно пожал плечами, заметив недоумение на лице Кугеля.

— Во время тех ужасных событий демон УндаГрада решил помочь принципалам, для чего и просунул сюда некоторые свои щупальца из низшей вселенной ЛаЭр. Для того чтобы они могли воспринимать наш мир, их снабдили линзами, подобными той, которую ты видишь. Когда события приняли нежелательный оборот, демон перенесся обратно в ЛаЭр. Полусферы были сорваны и разбросаны по всему Катцу. Одна из них, как видишь, принадлежит мне. Добудь к ней пару, и твой проступок будет прощен.

Кугель задумался.

— Если нужно выбирать между вылазкой в демонический мир ЛаЭр и заклятием безнадежного заточения, то это не такто просто. Честно говоря, не знаю, на что мне решиться.

Волшебник чуть не лопнул со смеху, не зря его прозвали Смеющимся магом.

— Визит в ЛаЭр, возможно, окажется необязательным. Просто отправляйся в землю, некогда известную как Катц.

— Надо так надо, — проворчал Кугель, вконец недовольный тем, как заканчиваются его дневные труды. — Кто охраняет фиолетовую полусферу? Каково ее назначение? Как я попаду туда и как вернусь обратно? Каким необходимым оружием, талисманами и другими магическими аксессуарами ты готов снабдить меня?

— Всему свое время, — назидательно изрек Юкуону. — Прежде всего я должен позаботиться, чтобы, оказавшись на свободе, ты проявлял неослабную преданность, усердие и целеустремленность.

— Не бойся, — заявил Кугель. — Я связан своим словом.

— Чудесно! — воскликнул Юкуону. — Это даст основную гарантию, значение которой я отнюдь не склонен преуменьшать. То, что я собираюсь совершить сейчас, вне всякого сомнения, совершенно излишне.

Он покинул комнату и через минуту вернулся с закрытой стеклянной чашей, в которой находилось небольшое белое существо, состоящее сплошь из когтей, зубцов, колючек и крючков. Существо сердито извивалось.

— Это, — сказал Юкуону, — мой друг Фиркс со звезды Эчернар, и он гораздо умнее, чем кажется. Фиркс рассержен изза того, что его разлучили с товарищем, который делит с ним чан в моей рабочей комнате. Он поможет тебе быстро исполнить поручение.

Юкуону шагнул ближе и ловко вытряхнул существо на живот Кугеля. Зверь мгновенно слился с внутренностями и занял свой пост, обвившись вокруг Кугелевой печени. Маг отступил назад, заливаясь раскатистым смехом. Глаза Кугеля вылезли из орбит. Он хотел было открыть рот и разразиться бранью, но вместо этого сжал челюсти. Веревка развязалась сама по себе. Кугеля била дрожь, каждый мускул был скручен в тугой узел.

Смех Юкуону понемногу перешел в задумчивую усмешку.

— Ты говорил о магических аксессуарах. Как насчет тех талисманов, действенность которых ты превозносил в своей лавчонке в Азеномее? Разве они не смогут сковать бездействием врагов, растворить железо, воспламенить девственниц, даровать бессмертие?

— На эти талисманы нельзя полностью положиться, — ответил Кугель. — Мне потребуются действенные гарантии.

— Они есть. — Юкуону устремил взгляд на пленника. — Это твоя шпага, твоя способность искусно убеждать и проворство твоих ног. Тем не менее ты возбудил мое сочувствие, и я помогу тебе немного.

Он повесил Кугелю на шею маленькую квадратную дощечку.

— Теперь ты не помрешь с голоду. Прикосновение этого могущественного предмета введет питательные вещества в дерево, кору, траву, даже изношенную одежду. Кроме того, он издает звон в присутствии яда. Итак, больше нас ничто не задерживает. Что ж, пошли. Веревка, ты где?

Та послушно обвилась вокруг шеи Кугеля, и ему пришлось пойти вслед за Юкуону. Они выбрались на крышу старинного замка. Темнота уже давно окутала землю. Тут и там вдоль долины Кзана мерцали слабые огоньки, а сам Кзан казался неровной широкой лентой, темнее, чем сама тьма.

Юкуону указал на клетку.

— Это будет твоим транспортным средством. Полезай внутрь!

Кугель заколебался.

— Может, лучше сначала хорошо пообедать, выспаться, отдохнуть, а завтра утром, со свежими силами, отправиться в путь?

— Что? — Голос Юкуону напомнил гудение рога. — Ты осмеливаешься заявлять о своих предпочтениях? Ты, тайком проникший в мой дом, укравший мои сокровища и учинивший настоящий разгром? Понимаешь ли ты, как тебе повезло? Или, может, предпочитаешь безнадежное заточение?

— Ни в коем случае! — нервно запротестовал Кугель. — Я беспокоюсь только об успехе нашего предприятия!

— Тогда в клетку.

Кугель испуганно обвел глазами крышу замка, потом медленно подошел к клетке и шагнул внутрь.

— Надеюсь, ты не страдаешь провалами в памяти? — поинтересовался Юкуону. — Но если начнешь пренебрегать своими первостепенными обязанностями, а именно — поисками фиолетовой линзы, Фиркс всегда будет под рукой, чтобы напомнить тебе о них.

— Поскольку теперь я обречен на участие в этом предприятии и вряд ли вернусь живым, ты можешь выслушать все, что я о тебе думаю. Прежде всего…

Но Юкуону жестом остановил его:

— Не желаю слушать! Злословие ранит мое чувство собственного достоинства, а к похвале я отношусь скептически. Так что — в путь!

Он отступил назад, пристально вгляделся вверх, в темноту, затем выкрикнул заклинание, известное как перемещение Тасдрубала. С высоты раздался глухой стук, удар и приглушенный рев ярости. Юкуону отступил на несколько шагов, выкрикивая слова на какомто древнем языке, и клетка с корчившимся в ней Кугелем рванулась вверх и понеслась по воздуху.

Холодный ветер хлестал путешественника по лицу. Сверху доносились хлопанье, поскрипывание огромных крыльев и зловещие стенания. Клетка раскачивалась взадвперед, а внизу царила непроглядная темнота. По расположению звезд Кугель понял, что путь его лежит на север, и некоторое время спустя разглядел поднимающиеся снизу горы Моренрон. Потом демон перенес его через пустыню, известную как земля Падающей Стены. Раз или два Кугель мельком заметил огни одиноко стоящего замка и однажды увидел большой костер. В течение некоторого времени рядом с клеткой летел какойто крылатый дух и заглядывал внутрь. Казалось, мытарства человека его забавляют, а когда Кугель попробовал расспросить его о лежащей внизу земле, тот разразился хриплыми криками. Малопомалу дух устал и попытался зацепиться за клетку, но Кугель пинками согнал его, и попутчик отлетел прочь вместе с проносящимся мимо ветром, рыча от зависти.

Земля вспыхнула краснотой застарелой крови, а затем появилось солнце, дрожащее, словно простуженный старик. Землю заволокло туманом. Кугель едва различил, что они пересекают землю черных гор и темных глубоких ущелий. Потом туман снова расступился и обнажил свинцовое море. Путешественник пару раз взглянул вверх, но крыша клетки закрывала демона почти целиком, за исключением кончиков кожистых крыльев. Наконец демон достиг северного берега океана. Он спикировал на полосу прибрежного песка, издал мстительный каркающий крик и уронил клетку с высоты пятнадцати футов.

Кугель выполз изпод обломков транспортного средства, озираясь по сторонам. Бережно ощупывая свои синяки, он выкрикнул проклятие вслед удаляющемуся демону, а потом побрел прочь по песку и буйным колючим сорнякам, поднимаясь по пологому склону берега. К северу были видны болотистые пустоши и далекая беспорядочная гряда низких холмов, к западу и востоку — океан и безотрадная полоса песка. Кугель, резко обернувшись на юг, злобно погрозил кулаком. Он отмстит Смеющемуся магу за унижения и лишения, настанет и его время!

В нескольких сотнях ярдов к западу стояли остатки древнего волнолома. Кугель хотел было осмотреть его, но не успел сделать и трех шагов, как Фиркс вонзил свои шипы в печень. Кугель, закатывая глаза, повернул обратно и зашагал вдоль берега на восток.

Через некоторое время путник проголодался и вспомнил о талисмане, которым его снабдил Юкуону. Он поднял кусок выброшенного на берег дерева и потер его дощечкой, надеясь увидеть, как тот превратится в поднос со сладостями или жареную птицу. Однако дерево просто размягчилось до консистенции сыра, сохранив при этом вкус плавника. Кугель отрывал зубами куски и глотал их, не пережевывая. Еще один зуб против Юкуону! Ох и поплатится Смеющийся маг!

Алый шар солнца скользил по небу, приближалась ночь. Кугель наконец набрел на человеческое жилье: деревушку неподалеку от небольшой речки. Хижины походили на птичьи гнезда из грязи и прутьев, от них отвратительно пахло помоями и отбросами. Между хижинами бродили люди, столь же неприятные и неуклюжие, как и их жилища. Эти люди были приземистыми, звероподобными и тучными, их жесткие, соломенного цвета волосы были сбиты в колтуны, лица напоминали комья глины. Единственной достойной внимания деталью, на которую Кугель обратил немедленное и пристальное внимание, были глаза, незрячие с виду фиолетовые полусферы, во всех отношениях подобные предмету, который требовался Юкуону.

Кугель осторожно подобрался к деревне, однако ее обитатели не обратили на пришельца почти никакого внимания. Если полусфера, которую жаждал получить Юкуону, была идентична фиолетовым глазам этого народа, то задача прояснялась, а добыча фиолетовой линзы становилась делом тактики. Кугель задержался, чтобы понаблюдать за жителями деревни, и обнаружил, что многое в них его озадачивает. Вопервых, они, по виду неотесанные деревенщины, держались с примечательным величием и достоинством, граничащими временами с надменностью. Кугель пребывал в недоумении: неужели люди выжили из ума? Во всяком случае, они, казалось, не представляли собой никакой угрозы, и Кугель зашагал по главной улице, осторожно минуя вонючие кучи отбросов. Тут один из жителей соизволил его заметить.

— Ну, господин хороший, что тебе нужно? Почему рыщешь в окрестностях нашего города Смолода? — раздался его хрюкающий гортанный голос.

— Я странник, — ответил Кугель. — Прошу только, чтобы ты направил меня к постоялому двору, где я смогу найти пищу и приют.

— У нас нет постоялого двора, путешественники и странники нам неведомы. Однако приглашаю тебя разделить с нами кров и трапезу. Вот дом, он в твоем распоряжении, тебе там понравится.

Он указал на полуразвалившуюся хижину.

— Ешь досыта, заходи в трапезную и выбери все, что захочешь, мы в Смолоде никогда не скупимся.

— Покорнейше благодарю, — поклонился Кугель и хотел было продолжить речь, но его собеседник уже зашагал прочь.

Кугель осторожно заглянул в предоставленный ему сарай и расчистил себе спальное место на лавке. Солнце уже было на горизонте, когда Кугель отправился в тот амбар, который был ему указан как трапезная. Доступные в деревне блага, описанные поселянином, оказались, как и подозревал Кугель, своего рода преувеличением. В амбаре по одну сторону лежала груда копченой рыбы, по другую стоял ларь с чечевицей, смешанной с семенами различных сорняков и злаков. Кугель взял себе еды и мрачно принялся за ужин.

Отдохнув, уже на закате, Кугель решил разведать, что деревня предлагает по части развлечений, но обнаружил, что улицы совершенно пусты. В некоторых хижинах горели лампы, и Кугель, заглядывая в щели, видел, как их обитатели ужинают копченой рыбой или ведут беседы. Он вернулся в свой сарай, разжег огонь, чтобы не замерзнуть, и изготовился ко сну.

На следующий день Кугель возобновил наблюдения за жизнью деревни Смолод и ее фиолетовоглазых обитателей. Никто, как он заметил, не отправился на работу, к тому же поблизости от деревни, повидимому, не было полей. Это открытие вызвало у Кугеля недовольство. Для того чтобы захватить один фиолетовый глаз, ему пришлось бы убить его обладателя, и лишние глаза тут совершенно не нужны.

Гость сделал несколько осторожных попыток заговорить с местными, но на него смотрели с таким презрением, будто они — милостивые владыки, а он — вонючая деревенщина! После полудня Кугель отправился на юг и, пройдя примерно милю вдоль берега, набрел на другую деревню. Люди там во многом походили на жителей Смолода, но глаза их казались обычными. Крестьяне были трудолюбивы, Кугель видел, как они возделывают поля и ловят рыбу в океане.

Кугель подошел к двум рыбакам, возвращающимся в деревню с уловом за плечами. Они остановились, рассматривая его без особого дружелюбия. Попытки завести с ними беседу о землях, лежащих к востоку, оказались бесполезными. Рыбаки выказали полную неосведомленность в этом вопросе, за исключением того факта, что земля там бесплодная, мрачная и опасная.

— Я остановился в деревне Смолод, — сказал Кугель. — Люди там неплохие, но несколько странные. Почему у них такие глаза? Почему они ведут себя с такой аристократической самоуверенностью и откуда такие обходительные манеры?

— Их глаза — волшебные линзы, — неохотно проговорил старший из рыбаков. — Они позволяют видеть другой мир, так что почему бы их обладателям не вести себя как лордам? Я начну вести себя так же, когда умрет Радкут Вомин, ибо я унаследую его глаза.

— Неужели! — дивясь, воскликнул Кугель. — Неужели эти волшебные линзы можно передавать при желании?

— Можно, но кто променяет другой мир на это? — Рыбак обвел рукой безрадостный ландшафт. — Я долго трудился, и теперь пришла моя очередь вкусить наслаждения другого мира. Тогда единственной опасностью для меня станет смерть от переизбытка блаженства.

— Крайне интересно, — заметил Кугель. — А я мог бы претендовать на пару волшебных линз?

— Прилагай усилия, как все остальные из Гродза: занеси свое имя в список, потом трудись, чтобы обеспечить лордов Смолода пищей. Тридцать один год я сеял и собирал чечевицу, ловил рыбу и коптил ее на медленном огне, а теперь имя Бубаха Анха стоит первым в списке. Стоит проделать то же самое.

— Тридцать один год, — задумался Кугель. — Долго ждать счастья.

Но тут Фиркс, отгоняя раздумья, беспокойно заворочался, причиняя печени Кугеля явное неудобство.

Рыбаки направились дальше, в свою деревню Гродз, Кугель вернулся в Смолод. Здесь он отыскал того человека, с которым разговаривал по прибытии в деревню.

— Господин, — сказал Кугель, — как ты знаешь, я путешественник из дальних земель, привлеченный сюда великолепием города Смолод.

— Это можно понять, — проворчал собеседник. — Наша пышность и богатство порождают зависть.

— Каково происхождение этих волшебных линз?

Старец обратил фиолетовые полусферы на Кугеля, словно увидел его впервые.

— Мы не любим говорить об этом, но раз ты коснулся данной темы, думаю, не будет особого вреда. Некогда демон Ундерхерд раскинул щупальца, чтобы наблюдать за Землей, на конце каждого находилась фиолетовая линза. Симбилис Шестнадцатый ранил чудовище, оно рывком убралось в свой мир, и линзы слетели. Четыреста и еще двенадцать линз принесли в Смолод, который тогда был таким же прекрасным, каким он и сейчас представляется мне. Да, я осознаю, что наблюдаемое мной — иллюзия, но ты тоже видишь лишь иллюзию, и кто может сказать, какая из них реальна? — надтреснутым голосом поведал он.

— Я не смотрю сквозь волшебные линзы, — заметил Кугель.

— Верно, — пожал плечами старец. — Я смутно припоминаю, что живу в хлеву и поглощаю наигрубейшую пищу, однако субъективная реальность такова, что я обитаю в роскошном дворце и угощаюсь великолепными блюдами среди равных мне принцев и принцесс. Объяснение простое — демон Ундерхерд смотрел из своего мира на наш, а мы любуемся на чужой, который представляет собой квинтэссенцию человеческих надежд, страстных мечтаний и блаженных снов. Разве мы способны представлять себя кемто иным, кроме как блистательными лордами? Такие мы и есть.

— Вдохновляет! — воскликнул Кугель. — Как получить пару волшебных линз?

— Есть два способа. Ундерхерд потерял четыреста и четырнадцать линз, мы владеем четырьмястами и двенадцатью. Две так и не нашли, повидимому, они лежат на дне океана. Ты волен завладеть ими. Второй способ — стать гражданином Гродза и обеспечивать лордов Смолода пищей, пока один из нас не умрет, что с нами изредка случается.

— Говорят, некий лорд Радкут Вомин захворал?

— Да, вон он. — Его собеседник указал на пузатого старика с вялыми, отвисшими губами, сидевшего в грязи перед своей хижиной. — Ты видишь, как он наслаждается покоем у стен своего дворца. Лорд Радкут перенапряг силы от вожделения, ибо наши принцессы — самые обольстительные создания в мире. Однако лорд Радкут чересчур потакал своим желаниям и посему пострадал. Это урок для всех нас.

— Могу ли я чтото сделать, дабы заполучить его линзы? — отважился Кугель.

— Боюсь, нет. Ты должен пойти в Гродз и трудиться, как все остальные! Как я в своем прошлом существовании, которое ныне кажется серым и примитивным… Подумать только, я страдал так долго! Однако ты молод, тридцать, или сорок, или пятьдесят лет — не так уж и долго.

Кугель схватился руками за живот, чтобы успокоить раздраженного Фиркса.

— За столько лет и небесное светило может померкнуть. Смотри! — Он указал на черную рябь, пробежавшую по диску солнца. — Оно гаснет на глазах!

— Ты чересчур боязлив, — хмыкнул старец. — Для нас, лордов Смолода, солнце сияет изысканнейшими красками.

— Может, и так, — согласился Кугель, — но что будет, когда солнце потухнет? Испытаете ли вы такое же наслаждение от мрака и холода?

Но старец его уже не слышал. Радкут Вомин свалился в грязь, видимо испустив последний вздох. Нерешительно поигрывая ножом, Кугель подошел взглянуть на труп. Пара искусных ударов — минутная работа, не более того, — и цель достигнута. Увы, слишком быстро появились лорды Смолода и оттеснили Кугеля. Радкута Вомина подняли на руки и торжественно внесли в зловонные пределы его хижины.

Кугель тоскливо уставился в открытый дверной проем, подсчитывая шансы на успех той или иной хитрости.

— Несите лампы! — нараспев заговорил старец. — Пусть прощальный лучезарный свет окружает лорда Радкута в усыпанном драгоценностями гробу! Пусть золотые горны трубят с башен! Пусть принцессы облачатся в одеяния из венецианской парчи! Пусть пряди волос скроют их обольстительные лица, которые так любил лорд Радкут! Настало время бдения! Кто вызовется стоять у гроба?

Кугель выступил вперед.

— Почту за великую честь.

Старец покачал головой.

— Это привилегия равных ему. Лорд Маульфал, лорд Глус, возможно, вы согласитесь поучаствовать в этой церемонии.

Двое лордов подошли к скамье, на которой лежал лорд Радкут Вомин.

— Далее, — возвестил старец, — следует объявить о похоронах и передать волшебные линзы Бубаху Анху, достойнейшему из сквайров Гродза. Кто уведомит этого сквайра?

— И снова, — почтительно поклонился Кугель, — я предлагаю свои услуги, надеясь воздать вам должное за гостеприимство, которым я наслаждался в Смолоде.

— Хорошо сказано! — проговорил старец. — Что ж, тогда поспеши в Гродз и возвращайся с этим сквайром, который своей верой и тяжким преданным трудом заслуживает возвышения.

Кугель пустился бегом через пустоши по направлению к Гродзу. Добравшись до дальних от деревни полей, он стал осторожно пробираться за травянистыми кочками и молодыми зарослями, пока наконец не увидел крестьянина, переворачивающего мотыгой влажную землю.

Кугель тихо подкрался и оглушил человека искривленным шишковатым корнем. Стащил с него одежды, кожаную шляпу, обмотки и обувь, ножом срезал жесткую бороду цвета соломы. Забрав добычу с собой и оставив ошеломленного раздетого крестьянина лежать в грязи, Кугель понесся назад к Смолоду. В укромном месте переоделся в украденную одежду, коекак прицепил фальшивую бороду, а волосы запихнул под свисающие поля кожаной шляпы.

Солнце уже село, тусклый темнофиолетовый мрак скрывал землю. Кугель вернулся в Смолод. Масляные лампы мерцали перед хижиной Радкута Вомина, где стенали и причитали тучные, уродливые местные женщины.

Кугель осторожно выступил вперед, размышляя, что от него могут ожидать. Можно было лишь гадать, до какой степени фиолетовые линзы искажали восприятие. Кугелю ничего не оставалось, как только рискнуть проверить это на практике.

Он смело подошел к двери хижины.

— Я здесь, достопочтенные принцы Смолода, перед вами сквайр Бубах Анх из Гродза, который в течение тридцати одного года заполнял кладовые Смолода отборнейшими яствами. Пришла моя пора просить о возвышении в дворянский ранг.

— Как и подобает тебе по праву, — изрек старейшина. — Однако мне кажется, что ты не похож на того Бубаха Анха, который так долго служил принцам Смолода.

— Меня преобразило горе изза кончины принца Радкута Вомина и ликование по поводу надежды на возвышение.

— Подойди же и подготовься к свершению обрядов.

— Я готов, — горячо заявил Кугель. — Отдай мне волшебные линзы, и я предамся в сторонке наслаждению.

Старейшина снисходительно покачал головой.

— Обычаи следует чтить. Для начала ты должен постоять обнаженным в павильоне этого могущественного замка, дабы прекраснейшие из прекрасных умастили тебя благовониями. Затем следует воззвать к Эддиту Брэн Мору. А потом…

— Почтеннейший, — смиренно произнес Кугель, — удовлетвори одну мою просьбу. Прежде чем начнутся церемонии, надень мне волшебные линзы, дабы я мог в полной мере осознать все величие происходящего.

Старейшина задумался.

— Просьба необычна, но обоснованна. Принесите линзы!

Кугель переминался с ноги на ногу в ожидании. Минуты еле ползли, одежда и фальшивая борода вызывали невыносимый зуд. Вдруг Кугель увидел на окраине деревни несколько фигур, приближающихся со стороны Гродза. Одной из них почти наверняка был Бубах Анх, другая, казалось, недавно лишилась бороды.

Наконец появился старейшина с линзами.

— Сделай шаг вперед!

— Я здесь, — прогромыхал Кугель.

— Сейчас я смажу твой правый глаз снадобьем, которое освятит соединение с волшебной линзой.

— Стойте! Что происходит? — возвысил голос из толпы Бубах Анх.

Кугель повернулся, ткнул в его сторону пальцем.

— Какой шакал прерывает торжество? Уберите его отсюда прочь!

— Действительно! — не допускающим возражений тоном воскликнул старейшина. — Ты позоришь себя и принижаешь величие церемонии.

Бубах Анх втянул голову в плечи, на мгновение устрашенный.

— Принимая во внимание, что нас прервали, — заявил Кугель, — я согласен взять волшебные линзы на хранение, пока эти мужланы не будут соответствующим образом наказаны.

— Нет, — возразил старейшина. — Подобная процедура невозможна.

Он стряхнул несколько капель прогорклого жира в правый глаз Кугеля. Но теперь поднял крик крестьянин с обрезанной бородой.

— Моя шляпа! Моя рубаха! Моя борода! Неужели на свете нет справедливости?

— Тихо! — зашипела толпа. — Это торжественное событие!

— Но я Бу…

— Надевай мне волшебную линзу, лорд! Не будем обращать внимания на деревенщину, — воскликнул Кугель.

— Ты называешь меня деревенщиной? — взревел Бубах Анх. — Я узнаю тебя, негодяй. Остановите церемонию!

— Я надеваю тебе правую линзу. Ты должен пока держать этот глаз закрытым, чтобы предотвратить ступор от перенапряжения мозга. А теперь — левый глаз… — непреклонно заговорил старейшина.

Он шагнул вперед с притиранием, но Бубаха Анха и безбородого крестьянина уже было не удержать.

— Задержите церемонию! Ты жалуешь дворянский ранг самозванцу! Я — Бубах Анх, тот самый достойный сквайр! Перед тобой — бродяга!..

Старейшина осмотрел Бубаха Анха с недоумением.

— Действительно, ты похож на того крестьянина, который в течение тридцати одного года доставлял в Смолод пищу. Но если ты — Бубах Анх, то кто это?

Безбородый крестьянин тяжело выступил вперед.

— Это бессовестный подлец, который украл мою одежду и бороду.

— Преступник, бандит, бродяга…

— Стойте! — воскликнул старейшина. — Вы выражаетесь неподобающим образом. Вспомните, он был возведен в ранг принца Смолода.

— Не совсем! — крикнул Бубах Анх. — У него только один мой глаз. Требую, чтобы мне отдали второй!

— Неприятная ситуация, — пробормотал старейшина. Он обратился к Кугелю: — Хоть ты и был прежде бродягой и головорезом, теперь ты принц и на твоих плечах лежит ответственность. Что скажешь?

— Я предлагаю содрать живьем кожу с этих шумных мужланов. Потом…

Бубах Анх и безбородый крестьянин с криками ярости прыгнули вперед. Кугель, отскакивая, потерял контроль над правым глазом, и веко распахнулось. В мозг тут же хлынули такие чудесные и возвышенные картины, что перехватило дыхание и сердце чуть не остановилось от изумления. Однако левый глаз показывал ему реальность Смолода. Несоответствие оказалось слишком диким, чтобы его можно было вынести. Кугель споткнулся и налетел на хижину. Бубах Анх встал над ним, занеся над головой мотыгу, но тут старейшина встал между ними.

— Тебя что, покинул разум? Перед тобой принц Смолода!

— Это человек, которого я убью, потому что у него мой глаз! Неужели я трудился тридцать один год ради какогото бродяги?

— Успокойся, Бубах Анх, если таково твое имя, и вспомни, что у меня еще нет полной ясности. Возможно, произошла ошибка — вне всякого сомнения, честная ошибка, ибо этот человек теперь принц Смолода, а значит, воплощение справедливости и мудрости.

— Он не являлся таковым до того, как получил волшебную линзу, — стоял на своем Бубах Анх, — а именно тогда и было совершено преступление.

— Я не могу заниматься казуистическими размышлениями, — ответил старец. — Во всяком случае, твое имя стоит первым в списке, и при следующей роковой случайности…

— Лет через десять или двенадцать? — вскричал Бубах Анх. — Я что, должен продолжать трудиться и заполучить свою награду, как раз когда солнце погаснет?

— Возьми себе другую линзу. Таким образом ты будешь владеть по меньшей мере половиной того, что тебе причитается по праву, и, следовательно, помешаешь этому наглецу обдурить тебя полностью, — предложил безбородый крестьянин.

Бубах Анх согласился.

— Я возьму для начала одну волшебную линзу. Потом убью этого мошенника, заберу вторую, и все будет хорошо.

— Прекратите! — высокомерно крикнул старейшина. — Не подобает допускать такой тон по отношению к одному из принцев Смолода!

— Пфф! — фыркнул Бубах Анх. — Вспомни, откуда берется ваша пища! Мы, жители Гродза, не будем работать задаром.

— Хорошо, — кивнул милостиво старейшина. — Я считаю ваши грубые угрозы предосудительными, но не могу отрицать, что в них есть некая доля истины. Вот левая линза Радкута Вомина. Обойдемся без взывания к Эддиту Брэн Мору, умащения и поздравительного гимна. Будь добр, сделай шаг вперед и открой левый глаз — вот так.

Как и Кугель, Бубах Анх посмотрел двумя глазами сразу и, ошеломленный, отшатнулся. Однако он тут же схватился за левый глаз, опомнился и начал наступать на Кугеля.

— Теперь ты видишь, насколько бессмысленны твои фокусы. Отдай мне линзу и ступай своей дорогой, ты никогда не сможешь воспользоваться ими обеими.

— Не важно, — усмехнулся Кугель. — Благодаря моему другу Фирксу меня прекрасно устраивает и одна.

Бубах Анх заскрежетал зубами.

— Ты думаешь, что сможешь надуть меня еще раз? Твоя жизнь подошла к концу. Не только я, но и весь Гродз ручается за это!

— Только не в пределах Смолода, — предупредил старейшина. — Среди принцев не должно быть ссор: я предписываю соблюдать согласие! Вы, разделившие между собой линзы Радкута Вомина, должны разделить также его дворец, его одежды, имущество, драгоценности и свиту до той, надеюсь, отдаленной минуты, когда один или другой умрет, после чего оставшийся в живых получит все. Таков мой приговор.

— Момент смерти этого наглеца, надеюсь, совсем близок, — прогрохотал Бубах Анх. — Та минута, когда он ступит за пределы Смолода, станет для него последней. Жители Гродза будут стеречь его хоть сотню лет, если понадобится.

При этих новостях Фиркс беспокойно заерзал, и Кугель, болезненно поморщившись, обратился к Бубаху Анху, надеясь на примирение:

— Мы могли бы пойти на компромисс. К тебе отойдет все поместье Радкута Вомина: его дворец, имущество, свита. А я получу только магические линзы.

Но Бубаха Анха это не устраивало.

— Если ты ценишь свою жизнь, отдавай линзу сию же минуту.

Кугель отрицательно мотнул головой. Бубах Анх разгневанно отвернулся и чтото сказал безбородому крестьянину. Тот кивнул и удалился. Бубах Анх свирепо поглядел на Кугеля, потом подошел к хижине Радкута Вомина и сел на кучу мусора у двери. Здесь он начал экспериментировать со своей новой линзой, осторожно закрывая правый глаз и открывая левый, чтобы восхищенно разглядывать другой мир. Кугель подумал, что сможет воспользоваться его отрешенностью, и не спеша направился к окраине города. Бубах Анх, казалось, ничего не замечал.

Кугель попытался прошмыгнуть незамеченным к выходу из деревни. Но только он ступил за ее пределы, как ворчание, скрежет, шорох одежды заставили его дернуться в сторону; острие мотыги метнулось вниз, рассекая воздух в том месте, где только что была Кугелева голова. В слабом свете, отбрасываемом лампами Смолода, Кугель мельком заметил мстительную физиономию безбородого крестьянина. Сзади подскочил Бубах Анх, выставив вперед тяжелую голову, словно бык. Кугель увернулся и проворно побежал назад в центр Смолода.

Разочарованный Бубах Анх медленно вернулся и снова занял свое место.

— Тебе никогда не удрать, — сказал он Кугелю. — Отдавай линзу и сохранишь жизнь!

— Ни в коем случае, — с достоинством ответил Кугель. — Скорее тебе следует опасаться за собственную шкуру!

Из хижины старейшины донесся укоризненный вопль, усмиряющий буянов:

— Прекратите ругаться! Я утоляю экзотические прихоти прекрасной принцессы, и не смейте меня отвлекать.

Кугель, вспомнив жирные складки плоти, ухмыляющиеся, заплывшие лица, спутанные, кишащие паразитами волосы, двойные подбородки, вздувшиеся вены и вонь, характеризующие женщин Смолода, еще раз подивился волшебной силе линз. Бубах Анх, отвлекшись от мести, снова проверял, как видит его левый глаз. Кугель пристроился на скамейке и попробовал посмотреть правым глазом, предварительно прикрыв ладонью левый.

На нем были рубашка из гибких серебристых чешуек, обтягивающие алые панталоны, темносиний плащ. Он сидел на мраморной скамье недалеко от ряда мраморных колонн, заросших вьюнами и белыми цветами. По обе стороны высились в ночи дворцы Смолода, один позади другого. Неяркий свет обрисовывал арки и окна. Небо, мягкого темносинего цвета, было усеяно большими сияющими звездами. Между дворцов разбиты сады с кипарисами, миртом, жасмином, магнолиями и тисом, воздух напоен запахом цветов и струящейся воды. Откудато донеслась, подобно дуновению, музыка: шепот нежных струн, вздох чудной мелодии. Кугель сделал глубокий вдох и поднялся на ноги. Он шагнул вперед, пересекая террасу, дворцы и сады сместились в пространстве. Три девушки в белых воздушных платьях, стоящие на неосвещенной лужайке, разглядывали Кугеля через плечо.

Кугель невольно шагнул вперед. Затем, вспомнив о преступных намерениях Бубаха Анха, приостановился, чтобы проверить свое местонахождение. По другую сторону площади возвышался семиярусный дворец. На каждом ярусе, на каждой террасе был свой сад с лианами и цветами. Сквозь окна Кугель мельком увидел богатую обстановку, сверкающие канделябры, мягкие движения облаченных в ливреи пажей. В павильоне перед дворцом стоял человек с соколиными чертами лица и подстриженной золотистой бородой, облаченный в охряные и черные одежды с золотыми эполетами и черные высокие шнурованные ботинки. Он опирался одной ногой о каменного грифона, сложив руки на согнутом колене, и глядел в сторону Кугеля с выражением задумчивой неприязни на лице. Кугель изумился: неужели перед ним Бубах Анх? А великолепный дворец с семью рядами террас — лачуга Радкута Вомина?

Кугель медленно перешел площадь и оказался у павильона, освещенного канделябрами. На столах были разложены мясо, желе и пирожные всех сортов. Желудок Кугеля, отведавший только плавник копченой рыбы, настоятельно толкнул его вперед. Новоиспеченный принц переходил от стола к столу, пробуя кусочки с каждого блюда, и находил, что все они — превосходнейшего качества.

— Я могу поглощать копченую рыбу и чечевицу, — пробубнил сам себе Кугель, — однако все говорит в пользу волшебства, с помощью которого они становятся столь изысканными деликатесами. Воистину можно придумать чтонибудь гораздо худшее, чем провести остаток жизни здесь, в Смолоде.

Фиркс, словно только и ждал этой мысли, немедленно вызвал в печени Кугеля болезненные судороги. Тот с горечью выругал Юкуону, Смеющегося мага, и повторил свои обеты мести.

Восстановив самообладание, Кугель неторопливо отправился туда, где окружающие дворец сады переходили в парк. Глянув назад через плечо, он обнаружил, что принц с соколиным лицом, одетый в охряночерные одежды, приближается к нему с явно враждебными намерениями. Во мраке парка Кугель заметил еще какоето движение, и ему показалось, что он видит несколько вооруженных воинов.

Кугель вернулся на площадь, и Бубах Анх снова проследовал ко входу во дворец Радкута Вомина, где и остался стоять, свирепо глядя на соперника.

— Вне всякого сомнения, — произнес Кугель вслух, чтобы его слышал Фиркс, — сегодня уйти из Смолода не удастся. Естественно, я спешу доставить эту линзу Юкуону, но если меня убьют, то ни линза, ни превосходный Фиркс никогда не вернутся в Олмери.

Фиркс никак не проявлял активность.

Возникла проблема, где же провести эту ночь, не подвергаясь опасности. Семиэтажный дворец Радкута Вомина, несомненно, предлагал большое количество просторных помещений, там хватило бы места и ему, и Бубаху Анху. На деле же им пришлось бы ютиться вдвоем в хижине, состоящей из одной комнатушки, где постелью служила куча влажного тростника. Задумчиво, с сожалением Кугель закрыл правый глаз и открыл левый.

Смолод был таким же, как и раньше. Мрачный Бубах Анх стоял, ссутулившись, перед дверью в хижину Радкута Вомина. Кугель шагнул вперед и энергично лягнул своего соперника. От удивления и шока оба глаза Бубаха Анха открылись, и соперничающие импульсы, столкнувшись в его мозгу, вызвали паралич. Сзади, в темноте, безбородый крестьянин взревел и ринулся вперед, высоко подняв мотыгу, и Кугелю пришлось отказаться от своего плана перерезать Бубаху Анху горло. Он шмыгнул в хижину, закрыл дверь и задвинул засовы.

Закрыв левый и открыв правый глаз, он очутился в роскошном холле дворца Радкута Вомина, портик которого был защищен опущенной решеткой из кованого железа. Снаружи золотоволосый принц в охряночерных одеждах с холодным достоинством поднимался с плит, которыми была вымощена площадь. Взмахнув рукой, Бубах Анх перекинул плащ через плечо и удалился, чтобы присоединиться к своим воинам.

Кугель неторопливо прошелся по дворцу, с удовольствием осматривая обстановку. Если бы не назойливость Фиркса, можно было бы не торопиться в опасное обратное путешествие. Кугель выбрал роскошно обставленную комнату, выходящую окнами на юг, сбросил пышные одежды, сменив их на атласный ночной наряд, устроился на ложе, покрытом простынями из бледноголубого шелка, и немедленно заснул.

Утром он с некоторым трудом вспомнил, какой глаз открывать. Подумал, что было бы хорошо смастерить повязку и носить ее на том глазу, который в данное время не использовался. При свете дня дворцы Смолода выглядели более величественными, чем когдалибо, а площадь была заполнена принцами и принцессами неописуемой красоты.

Кугель облачился в красивые одежды черного цвета, увенчал голову элегантной зеленой шапочкой, обул зеленые сандалии. Затем спустился в холл, повелительным жестом поднял решетку и вышел на площадь. Бубаха Анха нигде не было видно. Остальные жители Смолода любезно приветствовали Кугеля, а принцессы проявляли заметную теплоту, словно находили его хорошей партией. Кугель отвечал вежливо, но без особого пыла: даже волшебные линзы не могли заставить его забыть о том, как выглядели в реальности женщины Смолода.

Он позавтракал в павильоне восхитительными яствами, потом вернулся на площадь, чтобы обдумать план будущих действий. Поверхностный осмотр парков показал, что воины Гродза стоят на страже. О немедленном побеге не могло быть и речи.

Дворяне Смолода занялись своими делами. Одни разбрелись по лугам, другие плыли на лодках по восхитительным каналам, ведущим на север. Старейшина, принц с благородным и мудрым лицом, сидел в одиночестве на скамье из оникса, погруженный в глубокое раздумье.

Кугель подошел к нему, старейшина оторвался от дум и поприветствовал его со сдержанной сердечностью.

— Моя душа неспокойна, — заявил он. — Несмотря на все доводы благоразумия и с учетом того, что ты, бесспорно, не знал наших обычаев, я все же чувствую, что допущена некоторая несправедливость, и понятия не имею, как ее исправить.

— Мне кажется, — сказал Кугель, — что сквайр Бубах Анх, без сомнения, достойный человек, проявляет отсутствие дисциплины, не совместимое с достоинством Смолода. По моему мнению, ему бы пошло на пользу поработать еще несколько лет в Гродзе.

— В том, что ты сказал, есть зерно истины, — ответствовал старец. — Небольшие личные жертвы иной раз необходимы для общего благополучия. Я уверен, что ты, если о том зайдет речь, с радостью отдашь свою линзу и заново станешь членом Гродза. Что значат несколько лет? Они упорхнут, как бабочки.

Кугель сделал учтивый жест.

— Или же мы могли бы устроить розыгрыш по жребию, в котором участвовали бы все, кто видит с помощью двух линз. Проигравший даровал бы одну из своих линз Бабуху Анху. Я, со своей стороны, обошелся бы и одной.

Старец нахмурился.

— Сомнительное предприятие. Кстати, тебе предстоит участвовать в нашем веселье. Позволю себе заметить, что ты недурно выглядишь и некоторые из наших принцесс бросают в твою сторону нежные взгляды. Вот, например, очаровательная Удела Наршаг… или же Зококса, или жизнерадостная Илвью Ласмаль. Не стоит мешкать. Мы здесь, в Смолоде, ведем жизнь, не ограниченную условностями.

— Очарование этих дам не ускользнуло от меня, — огорченно заявил Кугель. — Однако, к несчастью, я связан обетом воздержания.

— Несчастный! — воскликнул старейшина. — Принцессам Смолода нет равных! Кстати, заметь — еще одна пытается завоевать твое внимание!

— Без сомнения, она призывает тебя, — причмокнул Кугель, и старец отошел посовещаться с упомянутой молодой женщиной, которая выехала на площадь в странном экипаже, по форме напоминающем лодку. Это чудо техники передвигалось на шести птичьих лапках, а сама принцесса возлежала в ней на ложе из розового пуха и была достаточно красива, чтобы заставить Кугеля сожалеть о том, что привередливая память рисовала перед мысленным взором спутанные волосы, бородавки, отвисшие губы, потные глубокие складки и морщины. Девушка действительно была воплощением мечты, тоненькая и гибкая, с кожей цвета сливок, изящным носиком, сияющими мечтательными глазами и очаровательно подвижным ртом. Кугеля заинтриговало выражение ее лица, более многозначное, чем у других, задумчивое и в то же время своенравное, пылкое и одновременно недовольное.

На площади появился Бубах Анх, облаченный в воинственный наряд — латы и шлем, — опоясанный мечом. Старейшина отправился переговорить с ним. Но тут Кугеля, как назло, подозвала принцесса.

Он подошел к ней.

— Мне показалось, ты приветствовала меня?

Девушка кивнула.

— Я раздумываю о твоем присутствии здесь, в этих северных землях.

Ее голос был мягким и чистым, подобно музыке.

— Я останусь в Смолоде очень недолго, пока не выполню свою миссию, а потом отправлюсь дальше на восток и на юг, — печально улыбнулся Кугель.

— Неужели! — отозвалась принцесса. — И какова же суть твоей миссии?

— Честно говоря, я перенесен сюда злой волей одного волшебника. Это ни в коем случае не было моим собственным желанием.

Принцесса негромко рассмеялась.

— Я вижу очень мало незнакомых людей. Потому жажду лицезреть новые лица и слышать новые голоса. Может быть, придешь в мой дворец, и мы поговорим о магии и о странных вещах, которыми полнится умирающая земля.

Кугель чопорно поклонился.

— Твое предложение лестно. Но обрати свой взор в другую сторону. Я связан обетом воздержания. Укроти свое недовольство, ибо это относится не только к тебе, но и к Уделе Наршаг, к Зококсе и к Илвью Ласмаль.

Принцесса приподняла брови, откинулась на покрытое пухом ложе и слабо улыбнулась.

— Нуну. Ты суровый человек, жестокий, безжалостный, если отказываешь стольким умоляющим женщинам.

Кугель отвернулся и оказался лицом к лицу с приближающимся старейшиной, за которым следовал Бубах Анх.

— Печальные обстоятельства, — объявил старейшина обеспокоенным голосом. — Бубах Анх говорит от имени деревни Гродз. Он заявляет, что они прекратят поставлять нам продукты, пока не будет восстановлена справедливость, которую они определяют как возврат линзы Бубаху Анху и выдачу твоей персоны карательному комитету, ожидающему в парке.

Кугель беспокойно рассмеялся.

— Какой дикий взгляд на вещи. Ты, конечно же, заверил его, что мы, жители Смолода, скорее будем есть траву и уничтожим линзы, прежде чем согласимся на столь отвратительные условия?

— Боюсь, я пошел на компромисс, — усмехнулся старейшина. — Я полагаю, что остальные жители Смолода оказывают предпочтение более мягкому решению проблемы.

Намек был ясен, и Фиркс начал раздраженно шевелиться. Для того чтобы оценить ситуацию, Кугель сдвинул повязку на правый глаз и посмотрел левым.

Несколько граждан Гродза, вооруженных серпами, мотыгами и дубинками, ждали на расстоянии пятидесяти ярдов, — то был, вне всякого сомнения, карательный комитет, о котором упоминал Бубах Анх. По одну сторону были хижины Смолода, по другую — шагающая лодка и принцесса… Кугель изумленно уставился на нее. Лодка была все той же, как и раньше, она шагала на шести птичьих ногах, а на ложе из розового пуха сидела принцесса — если это возможно, еще более прекрасная, чем когдалибо. Но теперь на ее лице застыла не слабая улыбка, а холодное и неподвижное выражение.

Кугель сделал глубокий вдох и пустился бежать. Бубах Анх приказал ему остановиться, но Кугель не обратил на это ни малейшего внимания. Он понесся через пустыри, карательный комитет бросился за ним следом. Кугель ликующе расхохотался. Его всегда отличали быстрые ноги и хорошие легкие. Крестьяне же были приземистыми, флегматичными, с узловатыми мускулами. Он легко мог пробежать две мили, пока они преодолеют одну. Беглец приостановился, чтобы помахать им рукой на прощание. К его смятению, от странного экипажа прекрасной девушки отделились две птичьи лапы и бросились за ним вслед. Кугель припустил изо всех сил. Тщетно. Лапы пронеслись мимо, по одной с каждой стороны. Потом они развернулись и пинками заставили Кугеля остановиться. Пришлось угрюмо шагать назад, а быстрые лапы скакали за ним. Перед самой окраиной Смолода Кугель сунул руку под повязку и снял магическую линзу. Когда карательный комитет набросился на него, он поднял линзу вверх.

— Не приближайтесь — или я разобью ее на куски!

— Стойте! Стойте! — завопил Бубах Анх. — Этого нельзя допустить! Послушай, отдай мне линзу и прими то, что ты по справедливости заслужил.

— Решение не принято, — напомнил ему Кугель. — Старейшина не высказался ни в чью пользу.

Девушка приподнялась со своего сиденья в лодке.

— Высказываться буду я. Я — Дерве Корим из дома Домбер. Отдай мне фиолетовую стекляшку, чем бы она ни была.

— Ни в коем случае, — буркнул Кугель. — Возьми линзу у Бубаха Анха.

— Ни за что! — воскликнул сквайр из Гродза.

— У вас есть по одной линзе и вы оба хотите две? Что же это за бесценные вещицы? Дайте их мне.

Кугель вытащил меч.

— Предпочитаю бежать, но готов сражаться, если придется.

— Я не могу бегать, — сказал Бубах Анх. — Я предпочитаю сражаться.

Он вынул линзу из своего глаза.

— А теперь, бродяга, приготовься к смерти.

— Минуточку, — махнула рукой Дерве Корим.

Вдруг две лапки выбрались изпод экипажа, вытянулись, схватив Кугеля и Бубаха Анха за запястье. Линзы упали на землю. Та, что принадлежала Бубаху Анху, ударилась о камень и разлетелась на куски. Он взвыл, как от боли, и прыгнул на Кугеля, который отступил перед этим нападением.

Бубах Анх ничего не знал о фехтовании. Он рубил и резал, словно потрошил рыбу. Однако ярость натиска выбивала Кугеля из равновесия, и ему пришлось напрячь все силы, чтобы отразить атаку. К тому же вдобавок к ударам и выпадам Бубаха Анха Фиркс горько оплакивал потерю линзы.

Дерве Корим потеряла интерес к происходящему. Лодка зашагала прочь через пустыри, двигаясь все быстрее и быстрее. Кугель сделал выпад мечом, отскочил назад и пустился бегом через пустыри, а жители Смолода и Гродза выкрикивали проклятия ему вслед.

Лодкаэкипаж трусила неторопливой рысью. Кугель, легкие которого разрывались, догнал ее, ухватился за покрытый пухом планшир и, подтянувшись, уселся верхом на борт. Все было так, как он и ожидал. Дерве Корим посмотрела сквозь линзу и теперь возлежала, от изумления откинувшись назад. Фиолетовая линза покоилась у нее на коленях.

Кугель схватил линзу, а потом на минуту загляделся на очаровательное лицо женщины, спрашивая себя, стоит ли осмелиться на нечто большее. Фиркс придерживался мнения, что нет. Дерве Корим уже начинала вздыхать и шевелить головой.

Кугель спрыгнул с лодки, и как раз вовремя. Успела ли Дерве Корим его увидеть? Он подбежал к зарослям тростника, рядом с прудом, и бросился в воду.

Отсюда он увидел, как шагающая лодка остановилась и Дерве Корим поднялась на ноги. Она ощупала розовый пух, пытаясь найти линзу, потом осмотрела окрестности. Однако кровавокрасный свет заходящего солнца светил ей в глаза, когда она смотрела в сторону Кугеля, и принцесса увидела только тростник и отражение солнца в воде.

Рассерженная и угрюмая, как никогда раньше, она послала лодку вперед, и та сначала шагом, потом рысью, потом скачками понеслась на юг. Кугель вылез из воды, осмотрел магическую линзу, засунул ее в дорожный мешок и оглянулся в сторону Смолода. Потом направился было на юг, но тут же остановился, вынул линзу, закрыл левый глаз и приложил ее к правому. Перед ним поднимались дворцы, ярус над ярусом, башня над башней, свисающие с террас сады… Кугель мог бы смотреть на это очень долго, но Фиркс начал проявлять признаки беспокойства. Пришлось вернуть линзу в мешок и снова повернуться лицом к югу, отправляясь в долгое путешествие назад в Олмери.