"Юрий Поляков. Порнократия (Сборник статей) " - читать интересную книгу автора

людей". Конечно, легко таким образом объяснить себе и миру "грозное
недовольство ограбленного и согнанного с родных мест населения". "Но
фашизм-то тут при чем? Такой терпимый к иным племенам и незлопамятный народ,
как наш, еще поискать!"
Понятно, что от "нечестных людей" или "гостомыс-лов" один вред. Однако
Юрий Поляков совсем не кровожадный человек. Он просто считает, что вместо
них "к власти, разумеется в результате выборов, должны прийти патриоты в
первоначальном смысле этого слова, не замутненном лукавыми толкованиями,
люди, готовые на жертвы, лишения, даже унижения, - чтобы вытащить страну из
грязи и вернуть основной части населения для начала хотя бы тот уровень
жизни и безопасности, с какого стартанули пресловутые реформы". И здесь
начинаются вопросы, которые ставит публицистика Юрия Полякова, но на которые
ни он, никто, наверное, в России не знает ответа. А есть ли какие-то
гарантии, что Россия сможет выдвинуть из своих рядов тех, кто сумеет
осуществить перемены? Юрий Михайлович считает, что мы не выйдем из ямы
кризиса без "самоограничения и ригоризма", что "выход - патриотический
максимум, самоограничение ради будущего наших детей". Но найдется ли сейчас
достаточно патриотов, способных на деле, а не на словах послужить России?
Юрий Михайлович утверждает, что "патриот с патриотом договорятся". Но готов
ли народ, будучи столько раз обманутым, к новой консолидации и новой
мобилизации?
И самое главное! Возможно ли очищение, избавление от "нечестных людей"
без бунта, без очередной революции? Я, как и Юрий Поляков, считаю, что для
спасения дела достаточно "взрыва национального сознания", достаточно того,
что "этот взрыв оформится в цивилизованное патриотическое сознание", чему во
многом служит и книга, которую вы держите в руках.

Александр ЦИПКО


слово - не птеродактиль

ТОМЛЕНИЕ ДУХА

"Я вырастал в глухое время..." - это сказано обо мне и моем поколении.
Мне - тридцать три. Разберем, как говорят аппаратчики, по позициям. Десяток
лет спишем на период розовощекой детской невинности. Три года совпали с
перестройкой. Двадцать точнехонько укладываются в эпоху застоя. К ним, этим
двум десятилетиям, очень подходит строчка из Писания "Суета и томление
духа". Томление духа. Было оно, было томление духа... Была бы одна только
суета - и говорить что-либо нынче посовестился бы!
Очевидно, нельзя зачеркивать целые поколения только лишь потому, что
жили они в кровавые, несправедливые или вымороченные годы. Человека можно
обречь на бессмысленную суету, но заставить считать свою единственную,
неповторимую жизнь бессмысленной, к счастью, невозможно. Увы, именно на эту
особенность людских душ всегда рассчитывают разного рода пакостники,
выдающие себя за творцов истории: мол, будут людишки свои прожитые годы
оправдывать и нас заодно оправдают...
Смертная чаша сталинского террора миновала мое поколение. Мы не видели
физического уничтожения инакомыслящих, но мы видели другое. Вот могучий