"Юрий Поляков. Порнократия (Сборник статей) " - читать интересную книгу автора

Ведь, по сути, 150 миллионов подданных исчезнувшей Российской империи в
результате революционных преобразований, оставаясь на своей отеческой земле,
на родном пепелище, стали переселенцами, эмигрантами, ибо очень скоро
очутились в совершенно новой стране, с совершенно иным устройством и
принципами жизни. И если "передовому" россиянину начала XX века полагалось
не любить Отечество из-за его реакционной сущности и даже желать ему
поражения в войне, то теперь он, напротив, был обязан горячо любить
Советскую Россию за новое, передовое устройство. Очень хорошо это
прослеживается у Маяковского. "Я не твой, снеговая уродина" - до Октября.
"Читайте, завидуйте..." - после Октября. А ведь речь-то шла о той же самой
стране - с той же историей, культурой, ландшафтом, населением, правда,
сильно поистребленным. Этот новый "эмигрантский", то бишь советский,
патриотизм был внедрен в умы и души настойчиво, талантливо, стремительно. И
не надо сегодня, задним числом, преуменьшать привлекательность тогдашних
коммунистических лозунгов, идей, символов. На них купились не только в
России. Вспомните, ведь и Есенин совершенно искренне писал: "За знамя
вольности и светлого труда готов идти хоть до Ла-Манша". Любопытно, что не
до Босфора и Дарданелл... Правда, в другом месте великий поэт уточнял:
"Отдам всю душу октябрю и маю, но только лиры милой не отдам". За это и
поплатился, как и тысячи других, надеявшихся совместить новый
советско-"эмигрантский" патриотизм с прежним - назовем его также условно
"отеческим". И не могли не поплатиться: у выпученных рачьих глазок агитпропа
всегда были безжалостные чекистские клешни.
Но совмещение, взаимопроникновение этих двух патриотизмов все равно
произошло, ибо новое, как всегда, возводилось на старом фундаменте, подобно
тому как заводские клубы строились на фундаментах снесенных церквей. В конце
концов этот подспудно шедший процесс совмещения возглавила и подстегнула
сама новая власть. Когда? Когда подступила Великая Отечественная. Заметьте,
Отечественная, а не пролетарская или социалистическая. Поднять и повести в
бой нужно было всех до единого, даже пострадавших, униженных новой властью.
Заградотряд может остановить отступающего, но на смерть ведет любовь к
Отечеству. В последней фразе есть, конечно, пафосная условность, но есть и
неоспо-ренная истина. И вот тогда-то до зарезу понадобились такие, например,
строчки сотрудника газеты "Сокол Родины" Дмитрия Кедрина:

Стойбище осеннего тумана,
Вотчина ночного соловья -
Тихая царевна Несмеяна -
Родина неяркая моя!

Несмеяна? Да за такое еще год-два назад отрывали голову. Но теперь
голову могли оторвать сидевшим в Кремле - и это меняло ситуацию!
Разумеется, все было не так просто и однозначно. После войны были
чудовищная кампания против космополитов и не менее чудовищное "ленинградское
дело", преследовавшие как раз противоположные цели, но процесс, как
говорится, пошел... Кстати, можно вообще нашу культурную жизнь последних
трех-четырех десятилетий проанализировать с точки зрения "единства и борьбы
двух патриотизмов". Тогда гораздо понятнее станут и приснопамятная статья А.
Н. Яковлева против антиисторизма в 70-е, и пресловутое письмо группы
литераторов, направленное против "Нового мира", возглавляемого А.