"Юрий Поляков. Порнократия (Сборник статей) " - читать интересную книгу автора

Однако вернемся к рассматриваемому нами феномену "готтентотской морали"
и посмотрим теперь, что происходит в искусстве, в частности в литературе.
Сегодня, когда меняется идеология, идет и переоценка ценностей эстетических.
Причем исподволь людям навязывается мнение: раз социально-политические
принципы минувшей эпохи обанкротились, то изящную словесность этого времени
тоже нужно выбросить в мусоропровод истории. Появился даже тип литературного
предпринимателя - организатор поминок по советской литературе. Может быть,
эти образованные и неглупые люди просто не понимают, что советская
литература не исчерпывается беллетризованными комментариями к партийным
постановлениям? Может быть, они не сознают, что место написания романа -
Переделкино, Париж или котельная - далеко еще не определяет его
художественный уровень? Понимают и сознают, просто тут мы как раз и вступаем
в сферу "готтентотской морали".
Я искренне сочувствую иным нашим критикам и литературным активистам: им
не терпится освободить ниши в старом "пантеоне", чтобы заставить их своими,
собственноручно отформованными кумирами. Во-первых, льстит самолюбию, а
во-вторых, обдувать пыль намного проще, чем пристально следить за сложными
извивами художественного процесса и давать им честное профессиональное
объяснение. Вчитайтесь в критические разборы, публикуемые как в левой, так и
в правой печати, и вы заметите характерную "готтентотскую" закономерность:
создание новых, посткоммунистических литературных авторитетов часто идет по
старому, соцреалисти-ческому принципу. Наш, по-нашему думает, по-нашему
сочиняет - "подсажу на пьедестал". Ну а если из чужой команды или вообще
какой-нибудь литератор, пишущий сам по себе, - не то что понимания, пощады
не жди!
Говоря об этом, не могу не остановиться на одном примечательном факте
нашей литературной жизни. Состоялось вручение британской премии Букера за
лучший российский роман этого года, и лучшим романистом оказался Марк
Харитонов, запомнившийся читателям своей повестью про Гоголя, опубликованной
в середине семидесятых в "Новом мире". А в шестерку сильнейших кроме него
вошли Л. Петрушевская, В. Ма-канин, Ф. Горенштейн, А. Иванченко, В. Сорокин.
Все эти имена у меня сомнений не вызывают, а вызывают только уважение, за
исключением, пожалуй, В. Сорокина, работы которого мне представляются
подзатянувшимся и не очень талантливым розыгрышем как российской, так и
зарубежной читающей публики. Хотя, быть может, я и ошибаюсь...
Но какое отношение к "готтентотской морали" имеет премия Букера,
спросите вы? Имеет. И дело не в том, кто именно получил премию, хотя я бы на
месте высокого жюри, коль уж выбирать из шестерых, поделил бы ее между Л.
Петрушевской и В. Маканиным. А дело в том, что все шестеро принадлежат к
одному, пусть уважаемому, достойному, но все-таки одному течению
отечественной словесности. Конечно же, как люди одаренные, они не похожи
друг на друга, но эта непохожесть, по-моему, укладывается в рамки общего
эстетического и духовного направления. Только ведь, как я понимаю, наши
британские доброжелатели намеревались в трудную годину поддержать всю
российскую словесность, а не одно, пусть даже очень перспективное ее
направление. Полагаю, учредители премии сами будут огорчены, когда поймут,
что эта благотворительная акция вызвала в литературном мире больше
недоуменных вопросов, чем слов благодарности. Впрочем, заграничным
благодетелям не привыкать: они часто видят свою гуманитарную помощь на
кооперативных прилавках и втридорога...