"Виталий Полупуднев. У Понта Эвксинского (Исторический роман в двух томах, том 2) " - читать интересную книгу автора

из полуразрушенной хижины совсем незнакомого человека. <Кто же это находился в
нашей хижине и почему я ничего не знал о нем?> - успел подумать он. Но тут упал
дед, сраженный ударом в голову. Парень напомнил о себе таким криком ярости и
негодования, что все фракийцы оглянулись, опасаясь нападения сзади.
- Этого тоже взять, пока он не убежал! - показал на него сотник.
Савмак и не думал убегать. Он выскочил из кустов и с криками,
заливаясь слезами обиды, ярости к врагам и жалости к деду, хватал руками куски
ссохшейся земли и бросал в насильников. Он ругался, плакал, визжал в бессильном
бешенстве. На его глазах повалили на землю неизвестного жильца и избивали
ногами.
Один из наиболее молодых и проворных воинов метнулся к нему, но
Савмак, понимая, что если он убежит от пешего преследователя, то его легко
догонят верховые, решил применить свой способ защиты и нападения: стал ронять
один улей за другим. Только что проснувшиеся пчелы вылетали целыми роями с
раздраженным гудением. Они выглядели на солнце золотыми. Утро пришло веселое,
солнечное. Сотни летучих колючек мгновенно облепили лицо и руки фракийца. Тот
взревел диким голосом и побежал обратно, отмахиваясь от непрерывных атак
крылатого воинства.
- Ой, ой! - кричал он. - Ой!..
- Ой! - не удержался застигнутый новым врагом старший фракиец,
хватаясь за шею.
Пчелы напали на обидчиков и нарушителей их покоя так дружно, что
те не знали, куда деваться.
- Эй, старик! Прикажи своим пчелам улетать! - коверкал сколотскую
речь сотник, но старик не слышал его, он лежал недвижимый в пыли с закрытыми
глазами.
Другие ульи также оказались потревоженными, и новые летучие рати с
угрожающим гомоном обрушились на головы незадачливых царских людей.
Воины скрутили пленника и поспешили к коням, спотыкаясь и
размахивая руками, словно ослепленные. Торопливо вскинули его в седло, как тюк
шерсти, вскочили сами па коней. Скакуны вставали на дыбы, рвали поводья. Через
мгновение вся недобрая ватага, гонимая беспощадным врагом, помчалась в степь,
не разбирая дороги.
Насильники убрались так быстро, что, казалось, их здесь и не было.
Савмак кинулся к деду. Пчел он не боялся. Они его, как и Баксага,
обычно не трогали. Посейчас были рассержены и вели себя особенно гневно. Одна
даже укусила Савмака, но не обратил внимания на это.
Став на колени, внук гладил ладонями серебряные кудри старика, и
слезы сплошным потоком струились по его запыленным щекам.
- Убили деда, убили! - рыдал мальчишка-- И мед царский съели, и
хижину разорили!
Старик открыл глаза. Он долго смотрел чужим, строгим взором на
притихшего внука, пока сознание не вернулось к нему.
- Тебе больно, дед? - жалостливо и боязливо спросил Савмак,
рассматривая на виске Баксага багровый кровоточащий след.
- Мне больно, - прошептал старик, - только не в голове, а тут,..-
Он показал на сердце иссохшей рукой. - Я умру, моя душа давно хочет покоя,-
сказал он спокойно, но с усилием.- Скоро придут войска Скилура. Они отомстят за
нас, за народ наш, за обиды и горе наши. Так сказал тот скиф, что ночевал у
вас... Вырастешь - борись о врагами...- Старик но смог закончить свою