"Николай Полунин. Дождь" - читать интересную книгу автора

кажется, пребывало без изменений. Некоторое время я брел по осевой, это было
непривычно и ново, и опять дорогу мне перебегали кошки. Они направлялись в
лесопарк, что располагался по левую руку. Я подумал о десятках и сотнях
собак и кошек, запертых в обезлюдевших квартирах. В ближайшие три-четыре дня
они умрут от голода и жажды. У моих соседей жил кот.
Я приостановился было, но решил, что сперва все-таки следует
окончательно выяснить положение. Следует быть здравым. А пока бросить эту
сумку, ну что мне в ней? Я вытащил и прицепил к поясу кортик, а сумку
оставил посреди мостовой. Она будет очень понятным знаком кому-нибудь. Если
он остался, этот кто-нибудь. В глубине души я, оказывается, еще очень верил
в это. Ни о чем не буду больше думать, а пойду в центр. Добираться мне часа
три, вот, значит, к вечеру и обернусь. А там посмотрим.
Миновав кинотеатр, я вышел на проспект с недействующими светофорами.
Два голенастых крана застыли средь полувозведенных корпусов, которым уже
никогда не быть достроенными. Неужели никогда? Солнце припекало не
по-осеннему, я взмок от быстрой ходьбы. Стащил пиджак, повесил его на
ограждение. Плохо, что часов нет, и теперь не будет, наверное. Если
городская сеть не работает, то все электрочасы остановились. Придется
ставить наобум, а это уже не то.
Зачарованный мир. Ты об этом так мечтал, правда?
Вчера, восьмого октября сего года, вечером я четыре минуты подряд, с
17.18. до 17.22., страстно желал, чтобы род людской в единый миг исчез с
лица земли.
В тысячу восемьдесят седьмой раз я прослушал звонок, возвещающий об
окончании рабочего дня в конторе, где я служил. Собрал свои карандаши и
разложил их по секциям в пенале - буква к букве, цифра к цифре. Сказал "до
свидания" тому сослуживцу, которому всегда говорю "до свидания", и сказал
"привет" тому, которому всегда говорю "привет", и сказал "чао" - своей
нынешней, и: "Всего доброго, Н. Н." - шефу (у меня недавно сменился шеф,
прежнему я говорил: "Всего доброго, М. М."). Затем я закрыл глаза и, ярко,
образно, всем существом своим возжаждав, представил, как я проснусь завтра,
а никого, никого, никого из них нет, и вообще никого нет...
Потом я отнял руки от лица и пошел домой, и по пути заходил в магазин
за продуктами и купил то, что было в магазине, и заходил в другой магазин за
сорочкой и купил ту, что была в магазине, и смотрел то, что показывали по
телевизору, и звонила та, которой я сказал "чао", и я отказался, и лег, и
уже в темноте поправил на полу тапочки, чтобы сразу попасть в них ногами
утром, и, три часа пролежав в одной позе, наконец заснул.
И настало утро.
2
Повертев в руках кортик, я подумал, что безлюдье безлюдьем, а не мешает
обзавестись чем-нибудь посерьезнее. Не мешает. Хотя в общем оружия не люблю.
Не нахожу как-то в себе никаких симпатий ни к сверкающим клинкам, ни к
затейливости инкрустаций на прикладах. Ни тем более к танкам каким-нибудь. И
ядерных бомб не люблю, хоть и не видел их никогда. Однако чем дальше, тем
больше охватывало меня желание быть более защищенным в этой дикой ситуации.
Хотя бы раздобыть пистолет.
Поразмыслив таким образом, я направился к зданию районной
военно-спортивной школы, благо оно находилось неподалеку. Железные ворота
были заперты, но я толкнул калитку, и она подалась. Двор, занятый