"Алексей Полстовалов. Западня душ " - читать интересную книгу автора

оказывающегося в пределах их понимания. Но это был тонко рассчитанный прием,
ибо в момент, когда развлекающий себя зевака составит труд посмотреть на
картину...
...Но возможно ли в это поверить?!..
Мной вновь овладело знакомое чувство, впервые испытанное в момент,
когда я впервые увидел законченный труд: хаотичное смешение противоположных
эмоций, сменяющих друг друга настолько быстро, что рассудок оказывается не в
силах противостоять натиску сумасшедшей фантасмагории и человек становится
безвольным рабом слепого всепоглощающего ужаса. К счастью, это состояние
длилось недолго, и я через некоторое время смог довольно здраво воспринимать
окружающую обстановку. Лефевр был явно доволен произведенным впечатлением,
он удовлетворенно кивнул, видя, что я окончательно освободился от
наваждения, и извлек из шкафчика, хитрым образом сокрытого в стене, бутыль
вина. На мгновение я испытал приступ тошноты, опасаясь, что нам придется
использовать в качестве бокалов человеческие черепа, но при виде
обыкновенного хрусталя понял, насколько нелепой была подобная мысль. Гастон
наполнил бокалы темно-красной жидкостью и протянул один из них мне.
- За Вечный Город! - торжественно произнес он и сделал большой глоток.
Я последовал его примеру. Чарующий аромат винограда наполнил легкие,
освобождая от ставшего ненавистным запаха благовоний, присутствовавшего
здесь повсюду. Пряный вкус изысканного напитка был великолепен, и по
неведомой причине я вспомнил вино, коим Цирцея опоила спутников Одиссея,
превратив их в отвратительных животных. Я отнял бокал от губ и разжал
пальцы. Сознание покинуло меня.

***

Когда я очнулся, вокруг царила кромешная тьма. С трудом вспомнив
события, предшествовавшие обмороку, я рассудил, что виной безобразному
казусу, приключившемуся со мной, был напиток, чье опьяняющее действие,
по-видимому, усилилось благодаря слабости организма, недостаточно
восстановившегося после болезни. Дурные сны, преследовавшие меня с того дня,
как люди Лефевра увезли картину, повлекли за собой новые приступы
бессонницы, так что вино вполне могло вызвать подобную непредсказуемую
реакцию. В добавление к тому, калейдоскоп волнующих ощущений, испытанных во
время тура по залам подземного музея Лефевра, и дурманящий запах, повсюду
сопровождавший нас, несомненно, имели пагубное воздействие.
Я лежал на спине и пытался понять, где нахожусь. Зрение оказалось
бессильно прояснить ситуацию, мрак был непроницаем. Вначале я подумал, что
меня решили отправить обратно в Париж: закрытые ставни экипажа не пропускали
света, как я знал из опыта первой поездки, однако сколько я не пытался звать
Рауля - ответа не последовало. Вскоре я окончательно разочаровался в этой
теории, так как характерные толчки, сопровождающие движение повозки не
ощущались. В таком случае, я должен был находиться в своей комнате в доме
Гастона. Я поднялся с кровати и сделал несколько шагов вперед, надеясь найти
способ включить свет. К своему удивлению, я натолкнулся на стену (днем
комната показалась мне весьма просторной); двигаясь вдоль стены, ощупывая
шероховатую поверхность голого камня, не имевшего ничего общего с элегантным
гобеленом, красующемся в роскошных апартаментах для гостей, я все еще
силился найти удовлетворительное объяснение комичному положению, в котором я