"Алексей Полстовалов. Западня душ " - читать интересную книгу автора

Алексей Полстовалов

Западня душ


В момент, когда я пишу это послание, у меня уже нет никакой надежды на
то, что я когда-либо обрету свободу и найду выход из кошмара, поглотившего
мой разум. Я едва ли могу рассчитывать на то, что эти записи будут
прочитаны, но они - единственное, что оберегает меня от окончательного
безумия. Порой мне хочется верить, что состояние мое является игрой
воспаленного рассудка и ужасы, коим свидетелем я являюсь, существуют лишь в
моем воображении, что настанет час, когда врачи найдут способ бороться с
болезнью и я вернусь к нормальной жизни, и буду вновь наслаждаться обществом
людей, которые мне дороги. Увы! Мне слишком хорошо известно, сколь
беспочвенны подобные надежды.
Мое имя Шарль Тиссон. Какое-то время назад я был известен как молодой,
подающий надежды художник. Не считаю необходимым утверждать, что слава моя
была велика: средств, вырученных за проданные работы, едва хватало, чтобы
сводить концы с концами, а выставки, на которых демонстрировались бездушные
картины comme il faut, привлекали лишь самодовольных буржуа, посещавших
экспозиции в угоду моде. Иногда друзья сообщали, что мне удалось удостоиться
лестных отзывов критиков, но это меня мало заботило. И, тем не менее, я могу
сказать, что был знаменит в определенных кругах.
Разумеется, признание нигилистов-декадентов и эзотериков-любителей не
есть та заветная цель, к которой стремится истинный творец, но это была
публика, способная оценить мои не совсем обычные полотна. Сложно
представить, что я смог бы решиться выставить на обозрение толпы пейзажи
Потустороннего, построенные по правилам иной перспективы, подчиняющиеся иным
геометрическим законам, наполняющие душу неведомым ужасом; равно я не смог
бы показать зарисовки богопротивных игрищ сатиров и дриад на лужайках,
залитых мертвенным сиянием молодой луны; я не стал бы демонстрировать лики
древних порождений молодой земли, опасаясь справедливого негодования
общества, не позволяющего оскорблять себя столь неблаговидными
изображениями. В обществе оккультистов и философов символистов все обстояло
иначе: их приводили в восторг циклопические древние монолиты; изображение
ничтожества человека пред всемогущими законами мироздания, выраженными в
отвратительных бездушных чудовищах, находило всеобщее поощрение;
монструозные абстрактные фантазии обладали для них неестественным
очарованием.
Мое появление приветствовали в эзотерических кружках и салонах, для
спиритистов и медиумов я был чем-то вроде гуру, поэты и музыканты, терзавшие
слух обывателей громоздкими трудновоспроизводимыми сочетаниями звуков,
считали похвальным иметь знакомство со мной. Подобное положение немало
забавляло меня, ибо я ни в коей мере не тяготел к занятиям, связанным со
сверхъестественными материями. Увлечение магией, пережитое на первых курсах
обучения в академии, оставило неприятные воспоминания и раздражение в адрес
шарлатанов, называющих себя Учителями, а в действительности являющихся
профанами и лжецами. Попытки месмеристов управлять поведением людей вызывали
у меня скепсис; следует ли говорить, что о тайных мистических обществах я
был не самого высокого мнения. После подобного признания было бы логично