"Николай Поливин. Кит - рыба кусачая" - читать интересную книгу автора

Брагу солнечную пьет,
Будем жить с тобой, Наташа,
Если выйдешь ты, Наташа,
Нынче в полночь, друг Наташа,
Из родительских ворот!

Как вы уже, наверное, догадались сами, Наташа, которую выманивал своими
колдовскими напевами Аверкий, была дочерью проклятого богатея. Выглянет
Наташа в окошко из-за ситцевой занавески, обожжет Аверкия синими глазами и
скроется. И не поймет парень: мил он или не мил своей зазнобушке. Если бы
был немилым, не выглядывала бы, наверное. А если мил, то почему знака
никакого не подаст?
- Отец не позволяет, - не выдержал Генка, - вот и не...
Но ему не дали высказать его догадку до конца, зашикали, затузили по
спине кулаками: мол, сам не слушаешь, так нам не мешай. А рассказчик тем и
воспользовался, сделал вид, что разобиделся, прикусил язык и помалкивает,
уговоров дожидается. Хитер Колька - ничего не скажешь. Первыми не выдержали
девчонки:
- Ну, Коленька, ну, Колесико, доскажи до конца, не томи душу!
А Колька кочевряжится: мол, пусть Генка досказывает. А откуда Генке
знать и про Ануфрия и про Аверкия, если он до сих пор и имен-то таких не
слыхивал. Кит и тот с открытым ртом Колькины россказни слушает, значит, и
для него они внове.
- Хватит петли-то заячьи плести, - наконец не выдержал Костя, -
раскручивай свою байку, пока самого не раскрутили да в Кисинку к сомам не
отправили.
Это подействовало. Облизнулся Колька по-кошачьему острым малиновым
язычком и - опять:
- Блеснет зорька ясная в окошке и моментально скроется. И тотчас же,
как гром среди бела дня, Ануфриев рык звериный раскатится да псы зайдутся в
неистовой злобе. А балалаечник свое:

...Будем жить с тобой,
Наташа, Если выйдешь ты, Наташа,
Нынче в полночь, друг Наташа,
Из родительских ворот!..

И однажды, дело это было в канун большого старинного праздника, не то
перед пасхой, не то перед Иваном Купалой - чего не знаю, того не знаю,
распахнулось створчатое окошко, и упал к Аверкиевым ногам белый батистовый
платочек, шитый шелками заморскими. Схватил его настойчивый певун, поцеловал
трижды и лишь потом рассматривать стал. Думает: записка, может,
какая-никакая припрятана. Ан нет. Ни словечка, ни полсловечка, лишь две
чайки на белом поле как живые порхают. Тут он и сообразил: согласие на побег
с ним Наташа дает! И так ему весело стало, что в пляс пустился. Не то что
люди, псы прикусили языки от удивления, лаять позабыли. А хозяин их за это
арапником! А Не-тронь-беда знай себе замысловатые коленца выбрасывает,
припевки веселые сыплет:

Ах ты, лодочка, ты лодочка-ладья,