"Николай Поливин. Кит - рыба кусачая" - читать интересную книгу автора Брагу солнечную пьет,
Будем жить с тобой, Наташа, Если выйдешь ты, Наташа, Нынче в полночь, друг Наташа, Из родительских ворот! Как вы уже, наверное, догадались сами, Наташа, которую выманивал своими колдовскими напевами Аверкий, была дочерью проклятого богатея. Выглянет Наташа в окошко из-за ситцевой занавески, обожжет Аверкия синими глазами и скроется. И не поймет парень: мил он или не мил своей зазнобушке. Если бы был немилым, не выглядывала бы, наверное. А если мил, то почему знака никакого не подаст? - Отец не позволяет, - не выдержал Генка, - вот и не... Но ему не дали высказать его догадку до конца, зашикали, затузили по спине кулаками: мол, сам не слушаешь, так нам не мешай. А рассказчик тем и воспользовался, сделал вид, что разобиделся, прикусил язык и помалкивает, уговоров дожидается. Хитер Колька - ничего не скажешь. Первыми не выдержали девчонки: - Ну, Коленька, ну, Колесико, доскажи до конца, не томи душу! А Колька кочевряжится: мол, пусть Генка досказывает. А откуда Генке знать и про Ануфрия и про Аверкия, если он до сих пор и имен-то таких не слыхивал. Кит и тот с открытым ртом Колькины россказни слушает, значит, и для него они внове. - Хватит петли-то заячьи плести, - наконец не выдержал Костя, - раскручивай свою байку, пока самого не раскрутили да в Кисинку к сомам не Это подействовало. Облизнулся Колька по-кошачьему острым малиновым язычком и - опять: - Блеснет зорька ясная в окошке и моментально скроется. И тотчас же, как гром среди бела дня, Ануфриев рык звериный раскатится да псы зайдутся в неистовой злобе. А балалаечник свое: ...Будем жить с тобой, Наташа, Если выйдешь ты, Наташа, Нынче в полночь, друг Наташа, Из родительских ворот!.. И однажды, дело это было в канун большого старинного праздника, не то перед пасхой, не то перед Иваном Купалой - чего не знаю, того не знаю, распахнулось створчатое окошко, и упал к Аверкиевым ногам белый батистовый платочек, шитый шелками заморскими. Схватил его настойчивый певун, поцеловал трижды и лишь потом рассматривать стал. Думает: записка, может, какая-никакая припрятана. Ан нет. Ни словечка, ни полсловечка, лишь две чайки на белом поле как живые порхают. Тут он и сообразил: согласие на побег с ним Наташа дает! И так ему весело стало, что в пляс пустился. Не то что люди, псы прикусили языки от удивления, лаять позабыли. А хозяин их за это арапником! А Не-тронь-беда знай себе замысловатые коленца выбрасывает, припевки веселые сыплет: Ах ты, лодочка, ты лодочка-ладья, |
|
|