"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

альтернативой в их постановке) ко мне обратилась некая молодая учительница.
Месяц назад на танцах она познакомилась с офицером (около райцентра
находился военный городок, он хочет на ней жениться, но настаивает, чтобы до
этого она разделила с ним постель. Вот она и не знает, стоит ли это делать?
- Он говорит: "Ляжь! Ляжь!" - повторяет учительница, преподаватель
языка и литературы, и с учительской же непререкаемостью одергивает меня,
когда я пытаюсь ее поправить, - "Ляжь!" - он говорит, а что будет, не
подумает ли он, что она непорядочная? С другой стороны, "не ляжь" с ним,
подумает, что она его не любит?
Дилемма - очень, очень напоминающая ту, которую предлагала мне решить
моя первая клиентка, даром что эта, должно быть, с высшим университетским
образованием, хорошо одета и недурна собой, но мне, слушающему ее, внезапно
приходит в голову совсем уже интересная мысль. Я понимаю, что в ее глазах, в
глазах и многих других моих посетителей я - кто-то вроде попа. Такова сама
моя профессия советчика и защитника. Я должен все знать даром что еще сам
почти мальчишка, все вообще знать о жизни, а не только свои законы, во всем
разбираться. Я же - и опять-таки в силу самой своей профессии - совесть или,
может быть, даже связь с потусторонним миром. В другом месте, в другое время
они, наверное, пошли бы к батюшке, к ксендзу или раввину, но поблизости
таковых давно нет. Пошли бы, може г быть, и в райком партии (все-таки
начальство!), но туда со своими вопросами им идти боязно, И вот они идут ко
мне: ну-ка, милейший Сергей Владимирович, поройся в своих извилинах,
поспрошай душу - должна ли я еще до свадьбы лечь в постель с этим шустрым
офицером? Потому что для себя я, конечно, это уже решила - лягу! Куда
деваться? - но мне все же хочется, чтобы и ты мне это посоветовал.
Посоветуй, облегчи душу!
Я думаю, это моя профессиональная исключительность - и она тоже была,
причиной того, что и хитрющая моя старуха-хозяйка, которая была и без того
ко мне расположена, это расположение изливала на меня уже в невообразимых
дозах, а уважение ко мне превратила чуть ли не в пиетет, на который могут
расчитывать только ясновидящие, гадальщики и другие особы, связанные с
потусторонними силами. Я был не только важной личностью и приятелем других
важных личностей, например, автоинспектора Васи, но еще и наделен некими
трансцедентальными свойствами, делавшими мою личность исключительной даже
среди них. Поэтому меня можно было обсчитать, что ею не раз и делалось, или
даже при случае что-нибудь у меня стянуть, можно было неделями не убирать у
меня в комнате и в кухне, чтобы под потолком флагами реяла копоть, а ноги по
щиколотку, увязали, з курином помете, но низвести меня до ранга обычного
смертного человека - это уже ни в коем случае! Такова власть чудотворца,
власть жреца над простыми душами. Ведь при случае я, может быть, смогу и ей
самой отпустить какой-нибудь ее страшный старушечий грех - кражу, например,
у меня пары яблок для Сененьки или цодслушиваиие под моей дверью, сумею
выбить дурь из детолюбивой Симы?
И вдруг я узнаю, что коварная эта старуха еще, оказывается, коварнее,
чем я мог предположить: я получаю взятку. Выйдя как-то раз в конце рабочего
дня на кухню, где в то время никого не было, я увидел на столике у самой
моей двери несколько пакетов, завернутых в грязноватую газетную бумагу и
тоже заткнутый сверху газетным кляпом графин с мутноватой жидкостью.
- Бася Борисовна, что это?
Старуха заулыбалась, загримасничала, завертелась на месте.