"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

и роскошными пухлыми локтями с ямочками. Заготовитель местного райпо изменял
да еще и сверх всякой меры напивался мутным самогоном, который в очередь с
государственной водкой разливает Вера в своей чайной, и однажды допился до
того, что заночевал в лесу и его съели волки.
Впрочем, это, скорее всего, выдуманная история: волков в окрестных
лесах давно нет, как нет и нечистой силы (другая версия исчезновения
заготовителя), и выдумана она им же самим, когда несколько лет назад он
почел за лучшее скрыться от правосудия, сильно проворовавшись. Трупа его,
кстати, никто не видел. По мнению людей трезвомыслящих, заготовитель жив и
доселе, отсиживается где-то под подолом у той же Веры, которая вот уже и
вправду самая настоящая ведьма: превращает мужчин в скотов, водит за нос всю
местную милицию, а по ночам, может быть даже летает на метле и такое прочее,
Веру поэтому все за глаза называют "Веркой", рассказывают о ней всякие
невероятные истории, но побаиваются...
В Старые Дороги я приехал в пятьдесят девятом году из Одессы, мне было
двадцать пять лет (исполнилось в день приезда), за спиной у меня после
окончания университета было два года работы в прокуратуре и не слишком
успешные попытки приобщиться к литературной деятельности, и прибыл я сюда,
чтобы здесь работать адвокатом. Адвокатом, или, как это официально
именовалась, заведующим юридической консультацией.
Эта консультация представляла собой бревенчатую избу, точь-в-точь
такую, какими здесь были все дома, только еще, быть может, более ветхую и
почерневшую от времени, и арендовал я в ней одну небольшую комнатенку, а во
второй, большей, жила со своей дочерью и внуком хозяйка дома,
старуха-еврейка лет семидесяти, любопытнейшее и лукавейшее существо в мире,
интересовавшееся всеми моими делами, преимущественно личными.
Штат консультации был тоже невелик: он состоял из меня одного. Летом во
дворе возле консультации постоянно копошились куры. Они то и дело
оказывались под ногами, норовили заглянуть в кухню, служившую мне приемной
для моих клиентов, и даже в самый мой адвокатский "кабинет". С курами я вел
постоянную безуспешную войну. Зимой, когда двор консультации заносило
снегом, я, извинившись перед несколькими своим посетительницами
(клиентками), шел убирать этот снег или еще просил какого-нибудь дюжего
лоботряса, трепетавшего в ожидании суда, помочь мне распилить и разрубить
несколько небольших бревен для печки, иначе и сам этот лоботряс и его
защитник замерзнут, так до суда и не дожив.
Но вообще, если не считать снега и кур, место моей работы меня
устраивало, сама работа нравилась, и местные жители очень скоро вынуждены
были отказаться от недоверия, которое поначалу вызывал у них худенький
городской паренек в "ненашей" одежде и к тому же до неприличия юный.
Посещать консультацию стало довольно много народа.
Все это, в основном, были немолодые деревенские женщины. Придя, они
начинали рассказывать о подлостях мужа или соседа, жаловаться на колхозного
бригадира, неправильно начислившего им трудодни. Рассказывали долго и
путано, причем обстоятельствам дела всегда еще предшествовала длинная
предыстория о том, кто кем был и откуда все повелось. И я, и сами
рассказчицы быстро терялись в ее дебрях. Тогда обычно я просил показать мне
документы. Из-за пазухи извлекался матерчатый узелок с пожелтевшими,
потертыми на изгибах бумажками, я просматривал их, задавал женщине тот или
иной вопрос и, попросив чтобы теперь она мне не мешала, садился за пишущую