"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

лесу почти сразу становится и холодно Й почти темно. И надо уходить.
Завтра утром комсомольский работник вернемся в свой Минск, свой
областной аппарат, чтобы поднимать молодежь на борьбу за светлое будущее
(одной отдельно взятой Минской области. Юрист останется здесь бороться за
торжество справедливости в отдельно взятом Стародорожском районе. И никогда
уже, наверное, больше не встретятся и не поцелуются никогда.
А жаль!...

* * *

Вот такой была эта моя первая встреча со стародорожским лесом. И до
чего горько сознавать, что все самое невеселое, что мне довелось в те годы
увидеть, было тоже связано с лесом, местом, словно бы созданным Богом для
добра и радости.
Глусское дело, которое слушалось выездной сессией Минского областного
суда, а поддерживать обвинение должен был старший помощник областного
прокурора Розов, человек, которого побаивались и не такие адвокаты, как я,
на первый взгляд выглядело вроде бы и не особенно замысловатым, но
расследование его проходило туго и заняло много времени.
Приближался кермаш, и трое мужчин, все люди сравнительно немолодые,
жители одного села, собрались в лесу, чтобы выгнать самогон. Здесь нужны
пояснения. Лес для такого рода трудов - самое падежное место и проводится
это мероприятие организованно и четко. У аппарата, принадлежащего, как
правило, всему селу, - строго соблюдаемая, заранее расписанная по часам
мужская очередь. И еще, если возле аппарата будет совершено преступление и
вы сделаете предположение: перепились, мол, люди, то на вас посмотрят, как
на полною несмышленыша из какой-нибудь глубинной заскорузлой Одессы. Возле
аппарата люди не пьют - возле аппарата они работают...
Итак, трое мужчин в лесу гнали самогон. Когда на другой день утром
неподалеку от того места, где они жгли костер, нашли труп четвертого со
следами множественных побоев на теле, а их задержали (кто именно в данное
конкретное время топит, известно доподлинно), пи один из них виновным себя в
ого смерти не признал. Каждый объяснял так: был кажется, какой-то спор,
потерпевший, ничтожный старый пьянчужка к кому-то все время приставал, его
отгоняли. А потри вроде бы и побили. Но кто именно бил и как вообще все это
происходило, сказать не могу, потому что сам я в это время вздремнул у
костра и ничего не видел.
Так проходит месяц, два месяца. И - никаких улик против кого-нибудь в
отдельности, никаких подозрений. Поджимают следственные сроки. И тут один из
троих, этакий колючий мужичонка, некто Икельчик, неожиданно резко меняет
показания. Надоела ему, дескать, эта тягомотина и он решил сказать правду.
Не двое из них троих били подошедшего четвертого, а били трое: те двое, что
находились с ним, Икельчиком, в лесу, Шушеня и Кумагер, и зять Кумагера,
бывший председатель колхоза Авхимович. А пришел этот Авхимович намного позже
всех, и он, Икельчик. попросту поначалу о нем забыл.
Так в деле появляется четвертый подозреваемый и вскоре все они четверо
предстают перед судом.
Я должен был защищать Авхимовича, подменив в самый последний момент
заболевшего адвоката из Минска. Приезжаем в Глусек, где было совершено
преступление. Здесь, как это нечасто бывает, в суде полно народу. Люди