"Виталий Семенович Поликарпов. Закат Америки " - читать интересную книгу автора

знает, что такое Америка на самом деле". Несомненно, ни у какого другого
исследователя нет большего права размышлять над этой сохраняющейся и по сей
день тайной, чем у потомка коренных обитателей Америки. Несомненно, ни у
каких других читателей нет большего права разделять его недоумение, чем у
потомков рабов. Да и окончательной разгадки этой тайны тоже нет. Нет
разрешения загадки в последней главе: нет никакой последней главы. Лучшее,
что может делать толкователь, - это изучать узор на ковре, обязательно
осознавая при этом, что другие толкователи выявят там другие фигуры.
Американский ковер весьма пестр. Две нити, которые переплелись с того
самого времени, когда англо-говорящие белые впервые вторглись на западный
континент, ведут каждая свою тему, пребывая в неутихающем противоборстве
относительно того, в чем смысл Америки. Истоки обеих тем лежат в
нравственных установках кальвинизма. Обе темы в дальнейшем были обновлены
светскими дополнениями. Обе нашли себе место в разуме американца и на
протяжении американской истории борются за обладание им. Их соперничество,
несомненно, будет продолжаться до тех пор, пока существует нация.
Я назову одну тему традицией, а другую - контртрадицией, тем самым
сразу выдавая свои собственные пристрастия. Другие историки могут поменять
их местами. Я не стал бы особенно спорить насчет этого. Пусть они
демонстрируют свои собственные пристрастия. В любом случае традиция - в том
смысле, который вкладываю я, - первоначально вышла из недр исторического
христианства в толковании св. Августина и Кальвина. Кальвинистское учение по
духу своему было пропитано убеждением в испорченности человека, в ужасающей
непрочности человеческого бытия, в суетности всех дел простых смертных,
находящихся под судом беспощадного и грозного божества... В этом вопросе
кальвинистская идея "истории, направляемой Провидением", - "провиденческой
истории" - противоречила тезису об американской исключительности. Согласно
"провиденческой истории", все мирские сообщества конечны и проблематичны:
все они процветали и увядали, все имели начало и конец. У христиан эта идея
нашла классическое выражение в великой попытке св. Августина разрешить
проблему упадка и падения Рима, - проблему, которая больше, чем какая бы то
ни было другая, занимала умы серьезных западных историков на протяжении
тринадцати веков после появления "Града Божьего". Эта одержимость
стремлением постичь смысл классической катастрофы обеспечила связующее звено
между церковным и светским взглядами в американских колониях - между
американцами XVII в., читавшими писания отцов христианства, и американцами
XVIII в., читавшими Полибия, Плутарха, Цицерона, Саллюстия и Тацита...
В ранний период республики доминирующей была идея о том, что Америка -
это эксперимент, предпринятый вопреки истории, чреватый риском,
проблематичный по результатам. Но начала проявляться и контртрадиция. И, как
показывает растущий оптимизм сменявшихся президентов, она проявлялась по
нарастающей. Контртрадиция также имела свои корни в этической системе
кальвинизма...
Почему убеждение в предрасположенности людей к порче, а государств - к
гибели и проистекающая из этого идея об Америке как эксперименте уступили
место заблуждению насчет священной миссии и освященной свыше судьбы?
Первоначальное убеждение произрастало из реалистических концепций истории и
человеческой натуры, -концепций, которые увядали по мере того, как
республика процветала. Ярко выраженная историчность мышления
отцов-основателей не выдержала испытания временем. Хотя первое поколение