"Т.Поликарпова. Две березы на холме " - читать интересную книгу автора

без пальто уроки не просидишь.
Глядя сейчас на Мелентия Фомича, я точно наяву увидела дощатый стол и
черный чугунок с картошками на нем и поняла: это все, что ест Мелентий
Фомич. Вот отчего и все его разговоры о еде... Не знаю, был ли на самом деле
скобленый стол и черный чугунок. Но уже много времени спустя Мария
Степановна рассказала мне, как трудно жил Мелентий Фомич. Кроме своих троих
детей, он воспитывал еще четверых своего погибшего брата. У этих его
племянников и матери не было, умерла вскоре, как отплакала по похоронке.
"Корову держать Мелентий Фомич не мог: сено трудно было запасти для
коровы. Держал кур, коз да овечек. А зарплата директорская... - Мария
Степановна на этом месте осеклась, посмотрела на меня, как бы примериваясь,
пойму ли я, и договорила: - Да что сейчас стоят деньги?"
Меня тогда поразило само выражение "деньги стоят". Однако суть я
поняла, вспомнив, как мама ходит в соседние деревни доставать продукты не на
деньги, а в обмен на вещи.
О чем же думал Мелентий Фомич, когда сказал про гриневских лошадей: "Не
покормишь - не поедешь"? Может, про своих детей - чем их кормить. Может, про
нас, учеников своих. Про что-нибудь такое думал. И видно, придумал. Потому
что в конце этой недели произошло общее собрание всех старших классов -
пятых, шестых и седьмых, - где сказал нам директор две новости: в школе у
нас будут горячие обеды, готовить которые станем мы сами, дежуря по очереди
на кухне. И еще: у нас начнутся уроки военного дела - наконец нашли
военрука: вернулся один пеньковский воин в чине старшины, его роно признало
годным вести у нас военные занятия.
Для горячих обедов дали продуктов пеньковский колхоз и отчасти наш
совхоз: картошка, овощи и даже немного муки и крупы - пшенки. Но повара
держать школа не могла, так что перед нами встала задача.
- "А", - сказал директор. - Оперативно научиться варить похлебку. И
"б": оперативно заготовить в лесу сучков и хворосту и вывезти все своим
ходом, на ручных санках. Пустить под котел дрова, предназначенные для
отопления классов, мы не можем. Да ими и неловко топить под котлом: пока-а
разгорятся! А как разгорятся, так не остановишь, навар сбежит, - пошутил
директор и добавил: - Так что, любишь кататься - люби... что? - возвысил он
голос.
- Саночки возить! - грянуло дружно собрание.
И Мелентий Фомич заежил губами, стараясь сдержать довольную улыбку. А
потом не выдержал и засмеялся мелко-мелко, козликом:
- Хе-хе-хе-хе!
И собрание радостно загоготало:
- Хо! Хо! Хо-хо-о!

Военрук

Его звали Силантий Михайлович. Он был ранен на фронте; говорят, очень
тяжело, но с виду не было заметно. Руки-ноги целы, и даже пальцы все на
месте. Ходил он в шинели чуть не до пят и туго подпоясывался широким желтым
ремнем. Мальчишки говорили - немецким. Он, дескать, только пряжку нашу
приделал, а была немецко-фашистская, со свастикой. Откуда они это взяли, раз
никогда той пряжки не видели! Придумали, наверное. Но все равно, все теперь
присматривались к ремню военрука, стараясь разглядеть следы перестановки. Но