"Т.Поликарпова. Две березы на холме " - читать интересную книгу автора

и, оставляя торчащую занозистую щепу, тюлька летит наземь.
И еще на метр продвигается бревно на козлах, чтоб свободно повис его
конец. И снова визгливо-звонко начинается новый рез: вз-з-з - в одну
сторону, зж-жж-а - в другую. Выскочит пила в неумелых руках из неглубокой
первой бороздки, даст косой след рядом, вскудрявливая мелке бело-розовую
кожицу березы, и работники более твердо перехватывают ручки пилы, более
мягко, без нажима посылают ее взад-вперед!
Вз-з-з - в одну сторону.
Зж-жжа - в другую.
Брызжет чистейшая крупа опилок.
- Вот бы кашу сварить! Белая будет! - мечтает кто-то.
- А давай! Тут каши, знаешь, все Пеньки накормим!
- Нам бы волшебный горшок. Насыпал опилок: "Горшочек, вари!" И варил бы
горшок сладкую, белую кашу на все село!
- Эй, кончайте душу травить! - Это Степка распрямился, возмущается,
сверкая яркими белками, как конь. - Жрать и так охота!
- Потерпи, Степочка! - Это Шурка поет тоненько. - Вот кончим, пойдем
все к нам, картошек сварим.
- Ко-ончим! - Энгелька тоже спину распрямил. - Когда это нам кончить!
И словно только этих слов дожидались, вышли из-за угла школы Лешка
Никонов со своим верным Карпэем. И с пилой на плече. А у Карпэя-то, как у
заправского лесоруба, топор за поясом заткнут!
- У-рра! Второй фронт открылся!
- Союзникам - урра! - заорали все.
А я так обрадовалась и так удивилась, что не могла и рта раскрыть. Как
здорово, что вот эти самые вредные ребята и пришли! Что из нашего класса
ребята пришли! Не из Лениного, седьмого, не из Энгелькиного, шестого, а
наши, из пятого!
Но когда все покричали, вдруг Вера Зозуля - и сама ведь радовалась -
задумчиво так проговорила:
- А може, воны нам на горе?
- Как это на горе?!
- Ты что - того? - враз все зашумели.
- А так! - повысила голос Вера. - Директор скажет: "То не совхозные
зробыли!" И еще добавит по кубометру!
- Да пусть попробует твой директор! - взметнулся резкий Лешкин голос, а
сам он уже стоял на козлах, широко расставив ноги в разбитых башмаках - то
ли сапоги с отрезанными голенищами, то ли ботинки без шнуровки.
Я уже заметила: когда Лешка злится, все норовит повыше забраться: в
классе - так на парту, так же вот, расставив ноги, и нависает коршуном над
врагом, того и гляди, вцепится, налетев сверху.
- "Твой!" - передразнила его Вера. -Це зовсим твий, а не мий директор!
Пеньковский! А мий далече, тебе такого, як мий, не бачить! - Она сердилась и
говорила свои украинские слова.
И не знаю, что бы тут началось, может, "союзники" превратились бы в
свирепых врагов - "пеньковских", "совхозовских" да еще и "горловских",
пожалуй (Вера Зозуля была из Горловки), а может, и не случилось бы прямого
боя - теперь уж этого не узнать, - если б не вмешались в спор
сверхъестественные силы. Мирно разговаривая, к нам подходили сам Мелентий
Фомич и Мария Степановна. Первым их увидел Лешка, стоявший на козлах.