"Т.Поликарпова. Две березы на холме " - читать интересную книгу автора

держал много овец, - менять на мясо, на масло. Чтоб кормить всех нас.
И, как всегда, когда думала я, отчего это сделалось, к сердцу будто
кипяток приливал от гнева и кулаки сами собой сжимались так, что ногти
впивались в ладони и глазам становилось горячо.
- У... гады... фашисты.

Сон и явь

Ночью мне снилось, что я попала в плен к фашистам и меня будут пытать.
Гестапо походило на зубоврачебный кабинет: бело, чисто, блестит стекло
и никель инструментов: щипцы, иглы, кусачки; электроплитка раскалена добела.
Это чтобы пытать каленым железом.
Ужас сжимал мои внутренности в жесткий комок, было трудно дышать. А
мысли метались: "Зачем фашист моет руки? Чтоб пытать чистыми руками? Что за
глупость!"
Но фашист, пожилой и лысый, спокойно тер рыжеватые, с веснушками, руки
щеткой, как это делают все врачи. На меня он и не смотрел. И кажется, меня
никто не охранял. Во сне я не думала, о чем мне надо молчать, чего от меня
будут допытываться и, вообще, какую тайну я знаю.
Все это было как будто и неважно, ведь ясно: я ничего не скажу. Одно
было важно: не застонать и не закричать.
И вот что мучило меня: смогу ли не закричать? И еще: зачем фашист моет
руки? Но я все же смалодушничала во сне, не дала себя пытать: пока фашист
мыл свои веснушчатые руки, я, пятясь и пятясь потихоньку к двери, надавила
на нее спиной и выскользнула в коридор! И по длинному пустому коридору
мчалась бесшумно и невесомо, к далеко светлеющему окну. Прыжок в окно! По
ржавым кочкам, сквозь осоку и камыши - к лесу! Погони за мной не было!
В лесу я проснулась. Меня будила мама.
Этот сон я видела в третий или в четвертый раз. Меня он мучил
сомнением: выдержу ли я пытку? Но всякий раз я уходила от пытки. Так же как
сегодня ночью. Бывало и чуть иначе: на эту жуткую белую пыточную комнату
падала бомба - и меня отшвыривало на мягкое болото, поросшее ржавой осокой и
камышом.
А мне оставалось по-прежнему спрашивать себя: закричу или не закричу?
Другого сомнения - выдам тайну или не выдам? - не было.
Песенка испанских антифашистов, песенка, неизвестно откуда взявшаяся, -
читала я где эти слова или слышала, не помню, просто знаю ее и будто всегда
знала, сколько живу, - эта песенка не позволяла мне сомневаться. Пелась она
негромко, задумчиво. И в середине каждой строфы была пауза. Она словно
давала время подумать самой: а что же будет дальше? И каждая строфа такая
короткая, а словно отдельная история.

Жили три друга-товарища
В маленьком городе Эн.
Были три друга-товарища
Взяты фашистами в плен.
Стали допрашивать первого,
Долго пытали его...
Умер товарищ замученный
И не сказал ничего.