"Т.Поликарпова. Две березы на холме " - читать интересную книгу автора

ногами, колотила кулаками подушку, оглушая себя. Какое счастье: Пеньки
только завтра!! Будто завтра - через сто веков! Будто завтра - это никогда!
И с этим удивительным блаженным сознанием я выпрыгнула из постели:

Ай-ля! Ай-ля-ля!
Фу-ты, ну-ты, тру-ля-ля!
Мы по бережку идем,
Песню солнышку поем!
Ой-ля! Тру-ля-ля!
Песню солнышку поем!
Выходи ко мне, коток,
Котик, серенький лобок!
Ай-ли, тру-ля-ли!
Котик, серенький лобок!

И тут, наверное, разбуженное моими легкомысленными выкриками, ожило
радио: наш черный репродуктор захрипел, заурчал, и грянула непреклонная
музыка! Требовательные мужские голоса обрушились на меня обвалом, лавиной:

Вставай, страна огромная,
Встава-ай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С прокля-а-атою ордой!

Я замерла, устыженная, прижав к подбородку руки с простынкой, которую
складывала, заправляя кровать. И так стояла, а песня вымывала из меня всю
легкомысленную радость (Господи! Воскресенью обрадовалась!), все мои
смешные, маленькие страхи, словно это был легкий, пустой мусор. Я
чувствовала, что становлюсь такой же суровой и строгой, как эта песня, как
ее слова и напев. И вот я уже сама подпевала, включаясь в новый день, не
просто мой, а общий со всеми:

Пусть ярость благородная
Вскипа-а-ет, как волна!
Идет война народная,
Священная война!

Теперь я была готова ко всему, что принесет этот день и что настанет
завтра. Я даже была готова хоть сейчас идти в Пеньки, так и не увидевшись с
мамой и папой.
Но мама пришла к завтраку, успев наработаться, а папа, сказала она,
поехал в дальнее отделение совхоза, там на ферме девчата-свинарки
перессорились. Шаги, которые услышала я, проснувшись, - это папа уходил.
Мама рассказала нам прекрасную новость: рабочий комитет совхоза решил тем
ученикам, которые учатся вдали от дома, давать рабочие карточки на хлеб: то
есть по шестьсот граммов на день, а не по триста, как полагалось иждивенцам.
"Вот здорово, теперь я буду брать с собой в школу только свой хлеб, и
мне будет как раз на неделю! И семью не обделю!" Все это я сразу сообразила,
но теперь не стала шуметь своей радостью.
А мама, видно думая о том же, сказала: