"Алексей Поликовский. Игрок (О Евгении Касперском)" - читать интересную книгу автора

говорит он и на вопрос, что же именно он читал, выкрикивает, карикатурно
выпучивая глаза:-Всё!" (Всё-таки некоторые подробности из него удаётся
вытянуть. В седьмом классе он, например, уже читал "Москва-Петушки"
Ерофеева.)
Свой жизненный выбор Касперский сделал очень рано, чуть ли не в шестом
классе. Мальчиком он любил читать иллюстрированный альманах "Эврика" и
решать задачки. Математика уже в те годы была его главным жизненным
интересом. О тринадцатилетнем подростке из Долгопрудного, с ранних лет
жившем в мире алгебраических абстракций, нынешний Касперский говорит с
лёгкой иронией: "Конченый человекуже был, конечно". "Если человек чегото
хочет добиться в этой жизни, то он должен учиться. Я понимал это
абстрактно, но матушка моя понимала это конкретно, и поэтому в девятом
классе меня пинками вытурили в физнко-математический интернат".
"Я был разболтанным молодым человеком. Я был положительным. Но я был
очень сильно разболтанным".
Этот "сильно разболтанный" молодой человек с большими способностями к
математике, окончив физико-математический интернат, сделал неожиданный
выбор-решил поступать в высшую школу КГБ. Выбор этот не следовал ни из
традиций семьи, ни из её умонастроений. Семья, как говорит Касперский, "как
всякая нормальная семья, всегда имела подпольную литературу". (Однако
мальчика берегли и эту литературу от него прятали. "Красный террор"
Мельгунова, книгу, которая многое ему объяснила, он прочитал уже в
перестроечные времена.) Родственники со стороны матери, жители Тамбова, чья
семейная история сохранила память об антоновском восстании 1921 года,
отговаривали его: "Жень, не надо туда ходить. Это Комитет!" Но он всё равно
пошёл. Приёмный тест состоял из семисот вопросов, на которые нужно было
отвечать, не задумываясь, ибо время на ответы - ограничено. Касперский до
сих пор не знает, на какие вопросы ответил правильно, на какие нет.
Причины, по которым он выбрал именно это учебное заведение, я долго не
мог понять. Объяснения Касперского просты до наивности. Положительный
разболтанный мальчик решил, что ему не хватает дисциплины, а в школе КГБ
дисциплина обеспечена. "Там приходилось учиться очень жестко, потому что
над всеми висел дамоклов меч: если ты не сдал экзамены, три дня -и ты в
армии. Там вкалывали все по полной программе. Высшая Школа меня научила
работать. Там себя жалеть было немножко некогда", - объясняет он. Но
почему, чёрт возьми, тогда не танковое училище, не школа
моряков-подводников или сапёров? Там бы его тоже научили работать. "А
математика!" - восклицает он таким тоном, как будто этот предмет в
Советском Союзе изучить можно было только в школе тайной полиции. (Изучал
он там криптографию, системы шифрования информации.)
Может быть, лишь однажды в наших беседах забрезжил для меня какой-то свет
в этих сумерках. Это было в баре В. В. King на Самотёке, поздним вечером.
Мы выпили уже потри литра пива каждый, что, конечно, сильно облегчало
обсуждение щекотливых тем. И он вдруг вспомнил, как однажды во всём районе
отключили свет, и "школа стояла на горе, вся чёрная, окруженная стенами, с
высокой башней. И окна в башне были как глаза, которые наблюдают за
округой!" - с внезапным воодушевлением рассказывал он. И чувствовался в
этом рассказе его былой мальчишеский романтизм, было в нём ощущение замка
демонических сил из какой-нибудь книги Дюма или, опять же, Толкиена...
- Ну. это вообще-то всё не шутка, - сказал я ему чуть позже.