"Александр Иванович Полежаев. Стихотворения " - читать интересную книгу автора

здесь исподволь просачивается в художническое сознание, приверженное тем
или иным нормативам и формулам. Невозможно в одной статье представить хотя
бы некоторые сугубо специальные (скажем, языковые, стилевые и проч.)
стороны этого процесса, протекавшего к тому же не в кабинете или гостиной,
а в тюрьме, казарме и кабаке... Зато и без специальных комментариев
очевидны его мощные последствия, когда художественная мысль, не отягощенная
манерой, уже чуждой поэту, внезапно, путем едва заметных лексических,
синтаксических или метрических сдвигов, сливается с наиглавнейшим чувством,
завладевшим им после катастрофы с "Сашкой" [Поэма "Сашка" написана в 1825
г., в последний период обучения Полежаева в Московском университете, и
широко распространялась в списках среди учащейся молодежи. По доносу
жандармского полковника И. П. Бибикова, осуществлявшего секретный надзор за
московскими литераторами и студентами, поэт был доставлен к Николаю I. С
полным основанием усмотрев в поэме "следы, последние остатки" декабристских
веяний, царь лично распорядился определить Полежаева унтер-офицером в
Бутырский пехотный полк под "самый строгий надзор", что явилось началом
Полежаевской "солдатчины", в дальнейшем все более отягчавшей жизнь поэта
новыми гонениями и карами.], вызвавшим высочайший гнев и затем -
солдатчину, - чувством человека, обкраденного страшной судьбой, человека
бесконечно униженного и все-таки непобежденного. И вот тогда-то Полежаев,
автор "Песни пленного ирокезца", "Негодования", "Цыганки", "Грешницы" и
других столь же прекрасных стихов, и обретает свой неповторимый голос в
большой поэзии, свое незаместимое место в ней. В этих стихах блистательно
совершается и завершается трудная работа поэта по созданию "клишированных,
уже бесспорно и неотчуждаемо своих образов, своего внутреннего мира, его
разных состояний - от смятения и ужаса до того, что покойный французский
писатель Андре Маль-ро называл героическим пессимизмом.
Полежаев строит именно такие образы, отмеченные своим видением мира -
даже на таком материале, который по самой своей фактуре, по своей суровой
принудительности не располагал к подобной свободе.
Первые шаги навстречу психологической и житейской правде поэт сделал в
пародийном "Сашке", стяжавшем автору немалую известность и вызвавшем также
большую беду. Скажем прямо: пристальное и недоброе внимание к этой поэме со
стороны Николая I застазило некотооых историков литературы чрезмерно
завысить оценку этой еще во многих отношениях незрелой вещи. Но при всей ее
незрелости она отмечена одним неоспоримым достоинством: "Сашка" простодушно
и точно повествует о раскованном, внутренне свободном поколении русской
молодежи начала 1820-х годов, еще не запуганной свирепым полицейским
террором, еще не дошедшей до гражданского состояния И. В. Кукольника,
как-то заявившего, чго, вели государь ему стать акушером, он немедленно
подчинится высочайшей воле. Разумеется, это еще та мировоззренчески
непроясненная и неоформленная свобода, которая покамест не знает, что
делать с собой, и поэтому щедро тратится на кабацкие потасовки и своего
рода "сексуальную революцию" в ее ранней редакции, но в ней уже явлен, по
выражению Радищева, не раб, но человек. Один герой Томаса Манна говорил,
что немецкая революция прошлого века - студенческий разгул мировой истории.
Высочайший рецензент "Сашки" также своевременно понял, что студенческий
разгул вполне может предварить политическую оппозицию. Но "Сашка" не только
погубил своего создателя, но и достаточно уверенно повел его в сторону
реализма.