"Петр Николаевич Полевой. Избранник Божий ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

ясные, нежаркие, при той удивительной прозрачности воздуха и той
поражающей ясности неба, которые свойственны только северной осени.
И как бы в противоположность этой тихой осени богоспасаемый город
Ростов - "старый и великий", как он некогда писался в грамотах, величаясь
перед новыми городами Владимиро-Суздальского края, всегда спокойный,
сонный и неподвижный, словно замерший среди своих старинных церквей и
башен, - в чту осень сам на себя не походил... На улицах заметно было
необычайное оживление и движение; на перекрестках, на торгу, на папертях
церквей - везде граждане ростовские собирались кучками, толковали о
чем-то, советовались, спорили, что-то весьма тревожно и озабоченно
обсуждали. И в приказной избе тоже кипела необычная работа: писцы, под
началом дьяка, усердно скрипели перьями с утра до ночи, а дьяк по многу
раз в день хаживал с бумагами к воеводе Третьяку Сеитову и сидел с ним,
запершись, по часу и более. И сам Третьяк Сеитов был тоже целый день в
суете: то совещался с митрополитом ростовским Филаретом Никитичем, то с
кузнецами пересматривал городскую оружейную казну, отдавая спешные
приказания относительно починки и обновления доспехов и оружейного запаса,
то обучал городовых стрельцов ратному строю и ратному делу. Одним словом,
на всем Ростове и на всех жителях его лежал отпечаток какой-то тревоги,
беспокойства, ожидания каких-то наступающих бед и напастей. Это тягостное
ожидание наполняло умы всех граждан, от старших и до меньших людей, и
потому неудивительно, что главным предметом всех частных бесед, где бы они
в это время ни происходили, были те же ожидания, те же страхи и опасения,
грозившие бедою нежданною и неминучею.
И вот в саду того дома, где в Ростове помещалась инокиня Марфа
Романова со своими детьми, Мишей и Танюшей, и с деверем своим, боярином
Иваном Никитичем Романовым, в один из этих прекрасных и солнечных дней
конца сентября 1608 года шла между Марфой Ивановной и Иваном Никитичем
точно такая же беседа, как и всюду в Ростове, на площадях да перекрестках,
на базарах и в домах.
- Час от часу не легче, - говорила, вздыхая, Марфа Ивановна, - одной
беды избудешь, к другой себя готовь!
- Словно тучи, идут отовсюду беды на Русь, - сказал угрюмо сидевший
около инокини боярин Иван Никитич, - и просвету между туч не видно
никакого! Одна за другой спешит, одна одну нагоняет... Сама посуди: от
одного самозванца Бог Москву освободил, - и году не прошло, другой явился,
а с ним и ляхи, и казаки, и русские изменники... И вон куда уж смуту
перекинуло: под Тушиным Москве грозят, обитель Троицкую осаждают да сюда
уж пробираются, в Поволжье... Спаси, Господи, и помилуй!
- Да неужели они и сюда прийти могут? - тревожно спросила Марфа
Ивановна, невольно бросая взор в ту сторону сада, откуда неслись веселые и
звонкие детские голоса.
- Вчерась получены были вести, будто под Суздалем явились передовые
отряды лисовчиков*. А от Суздаля сюда далеко ли?.. О, да эти змеи лютые
всюду проползут!
_______________
* Лисовчики - название польской легкой конницы.

- Да ведь и в Суздале есть воевода и при нем отряд изрядный, а во
Владимире и зять наш Годунов, Иван Иванович, и рать при нем царская.