"Владимир Покровский. Роща на вершине холма" - читать интересную книгу автора

если все бросите вы и возьметесь за эту тему, то вы ее все равно не
вытянете? Знаете, что в отличие от рук голова ваша вовсе не золотая, что вы
просто неумный человек, который залез не на свое место? Что вы просто дурак?
" Знаю. Дайте!
" Нет! - орет Эквиллер. - Тему будет вести Грэг Пастер Младший, наш
гений второго ранга! Идите на место, Ооменс.
Эквиллер бросает взгляд на Адама, стоящего у двери.
" Нет, стойте здесь. И все, все идите сюда. Проводите Адама без
всегдашних ваших скандалов.
Так как и Грэг и Джаспер стоят рядом с Эквиллером, то "идите сюда"
относится исключительно к Эммо. Тот, уловив в голосе начальника бодрые
физкультурные нотки, стряхивает с себя уныние, в которое привел его скандал,
бодренько вскакивает со стула и присоединяется к остальным.
" Итак, " довольным, спокойным, отеческим тоном (только вот зубы торчат
из лица, о себе забыть не дают) возвещает Эквиллер, " сегодня первый выход
Адама нашего дорого в большой свет. Все мы его знаем, все мы его любим, и
все мы ему желаем, чтобы после этого успеха косяком пошли другие.
Эммо уже заранее улыбается, а Джаспер и Грэг, хоть и растягивают
привычно рты, хоть и щурят глаза, хоть и выражает каждый из них готовность
разделить радость Адама, все-таки с трудом переходят в нужное состояние.
" Мы за тебя рады! " выпаливает Эквиллер ставшую почти ритуальной
фразу.
Все, словно кончиками пальцев держа бокалы, поднимают левые руки, а
правые прижав к груди, начинают медленно отплясывать танец поздравления.
Пять лет назад было бы дико смотреть на это. Вот уже их лица сияют счастьем,
Адам в центре, он вертит шеей, он кланяется, он подмигивает в знак
благодарности и думает: "Ведь в сущности что? В сущности-то не такой уж
конченый народ эти мои ребята" " и еще он думает, что все-таки надо бы
хорошо попрощаться.
" Дорогие мои! " говорит он, громко говорит, чтобы его за песней
услышали. " Нет на свете такого "спасибо", которое бы я хотел вам сейчас
сказать. Вы танцуйте, танцуйте, я буду и так говорить.
Адам действительно ощутил что-то вроде подъема душевного, даже слезы
готовы пролиться; нет, еще не жалеет он о своем решении, и, приди ему сейчас
в голову мысль об отмене побега, он не примет ее всерьез, он конечно же от
нее отмахнется. Он жалеет и любит сейчас тех, кого оставляет с той
наполовину искренней, наполовину фальшивой силой, с какой продолжал бы их
ненавидеть, если б остался здесь навсегда.
" Я люблю вас, друзья! - говорит он умоляющим тоном и безнадежно
разводит руками. - Я правда люблю вас, пусть и не самые вы хорошие люди на
свете, хороших-то полностью нет, пусть задавлен каждый из вас собственным
недостатком; я хочу, чтоб было вам хорошо. Послушайте, одно только плохо и
только от этого по-настоящему, в первую очередь, надо всем нам беречься.
Одно, это вот что...
Танец все быстрей, слова песни совсем уже лишены смысла - бодрость,
оптимизм и красные в поту лица. Хуже всех - Грэг. Он и танцует
отвратительно, и поет плохо, и улыбка его - гримаса. Джаспер с видом
собаки-подлизы танцует жадно, песню не поет, а выкрикивает, пригибается,
по-негритянски вихляет бедрами, он сам, наверное, не знает, перед кем сейчас
извиняется. Эммо и Эквиллер поют в унисон и танцуют самозабвенно: Эквиллер с