"Владимир Покровский. Роща на вершине холма" - читать интересную книгу автора

" Да я уже не про то, " подначивает Штоль, пригнувшись на грани
хохота. - Я про пикантное. Рассказать?
" Вы...(спокойней, спокойней) Вы...(скажи: "Я думаю, не стоит, господин
оберсапьнтус".) Я думаю, что это не так уж и важно, господин оберсапьентус,
" помог Рэггер-то, успокоил немного. Этот Штоль, его ненавистная,
самодовольная рожа! " Я думаю, что вам, господин оберсапьентус, еще меньше
пристало в роли обличителя выступать. Мы, люди Агавы, как вы говорите,
спецы, при всей своей подлости, фальши, грязи, мы - жертвы, мы поступаем
так, как диктуют нам существующие обстоятельства, а вы эти обстоятельства
создаете, по крайней мере, даете им право на жизнь, а потом нас же и корите,
что мы смеем... что... что... что мы себя как-то не так ведем. Мы, конечно,
тоже не ангелы, мы тоже и друг другу и сами себе палачи немножко, но вы "
палачи по призванию, вы все это скрепляете, без этого вам и жизни-то нет.
Штоль доволен, глаза горят, сейчас он ему устроит, давно никто так не
подставлялся в его ловушки. Обычно молчат, только доносы пишут. Штоль,
правда, чуть больше, чем нужно, озлобился сегодня, задел его этот
спец-задохлик, рогоносец паршивый, ну да ничего, вот мы сейчас...
" Та-ак, " говорит он, яростно улыбаясь. " Резанул правду-матку,
забоялся пикантного. Поддержал реноме.
Он выбирает, он еще не решил, как быть, мысли немного путаются.
(Ну, все, " говорит Рэггер. " С такими идиотами мне еще не приходилось
работать. Вы хоть понимаете, что вы все погубили?)
Понимает, все прекрасно понимает Адам, но он " даже Рэггер не
заподозрит, " он рад этому, вот сейчас, вдруг, ясно стало ему. Остаюсь,
остаюсь! На все плевать, остаюсь!
" Значит, палачами ты нас назвал, Сокорски? Так слушай: прежде чем я
тебя вычеркну навсегда из списков на выезд, прежде чем устрою тебе прочие
неприятности, " а ты еще взвоешь от них, " хочу тебе сказать, Сокорски, что
это верно, что ты ненавидишь нас, это правильно, если б ты вдруг полюбил
нас, я бы себе вену от унижения прокусил. Потому что ты и тебе подобные "
дрянь и ничего больше, я тебе это с примерами докажу, а мы - мы честные,
чистые, сильные люди, мы воины, только на нас все держится, а вы здесь -
приживалы, вы паразиты на нашем теле. Пи-ишите свои доносы, не страшно,
здесь умные люди сидят, они поймут, что к чему, и со временем " будьте
спокойны! " мы поскребем себе кожу, очистимся от вас и прочих пиявок. Будь
уверен! Для тебя - да! Для тебя мы палачи.
(Молчи, дурак, извиняйся, извиняйся, дурак!)
" Это вы-то воины? - через силу хохочет Адам и видит в зеркалах свое
красное перекошенное лицо. - Это вы-то сильные люди? Да вы сгнили давно на
корню и честность ваша - это фальшь, глубоко запрятанная даже и от вас
самих. Думаешь - слова? Думаешь, я доказать этого не смогу? Смотри. Я
говорю: ты не воин, потому что палач, потому что по беззащитному бить
привык, который увернуться не может - связан. Ты даже в учителях не
удержался! А ведь там дети, беззащитные дети, ты ведь над детьми издевался
там, ведь это в крови у тебя! Наверное, дети не только боялись тебя, но и
мстили. Мстили по-детски, по-своему, слабенько, мелко, но с тебя хватило и
этого. А здесь не мстят. (Вокруг Адама не сверканье уже, а вспышка, слепящая
радость, и Рэггер наконец-то умолк.) Здесь слишком много на карту
поставлено, чтобы в истории ввязываться. Ты прав, здесь все трусы. Здесь сил
нет ни у кого, чтобы ответить, да и отвечать-то глупо, здесь у каждого