"Владимир Покровский. Танцы мужчин" - читать интересную книгу автора

вверх левую руку и не глядя нащупал свою корону, висящую на обычном месте,
у волмера. Изумруды и бриллианты венчали каждый ее зубец, на нее нельзя
было смотреть без восторга. Ниордана всегда удивляло, что скафы,
работающие с ним, не в состоянии видеть аксессуаров его второй, настоящей
жизни. Он подержал корону в руках, насладился теплом и весом сияющего
металла, осторожными, уважительными движениями водрузил на голову. Затем
он снова положил руки на руль и принял еще более величественную позу.
- Френеми! - тихо позвал Ниордан.
И сразу послышался мягкий, спокойный, родной до истомы голос:
- Я здесь, император.
Ниордан взглянул на соседнее сиденье, где пять минут назад находился
Дайра. Темный силуэт был теперь на том месте. Угадывались сложенные на
коленях тонкие руки, смутно поблескивали глаза, пристальные, умные, все
понимающие глаза его советника. Его друга.
- Мне трудно, Френеми.
- Ты ненавидишь их, император.
- Они уже не бойцы. Каждый из них отравлен.
- Одно твое слово, и мы заставим их...
- Нет! - Ниордан зло мотнул головой. Помолчал. - Нет, Френеми. Сюда моя
власть не распространяется. Скажи, как дела в государстве?
- Плохо, император. Без тебя трудно. Заговорщики стали чаще собираться
в доме на площади.
- Проберись к ним. Сделай их добрыми. Отними у них силу.
- Но без тебя...
- Ты ведь знаешь, отсюда мне нельзя уходить. Здесь - важнее.
- Да, император. Только ты можешь сразиться с болезнью. Страшно
подумать, если она проникнет в твои владения.



МАЛЬБЕЙЕР

В тот год стояло настолько жаркое лето, что даже деревья в Сантаресе
были горячими. Весь город пропитался запахом раскаленной органики. Небо у
горизонта сделалось желтым. Это был какой-то непрекращающийся уф-ф-ф. А
потом прошел циклопический дождь. Молнии змеились по всему небу, штыками
впивались в здания, стояли непрерывные треск и грохот. Потом началась
форменная парильня - озона дождь не принес. Рубашки мгновенно мокли и уже
не могли высохнуть, голоса звучали задушенно, отяжелевший воздух устал
переносить звуки. Утром, еще до восхода, в открытые окна вливалась давящая
жара - некуда от нее деться. И все-таки, повторял про себя Мальбейер,
все-таки лето, все-таки не мороз и не этот ужасный снег, я так люблю лето,
атавистически люблю лето, с детства во мне живет лентяй, который терпеть
не может, выходя на улицу из дому, возиться с верхней одеждой.
Мальбейер, грандкапитан скафов, был бледненький, скудный на красоту
человечек с чахоточно белой кожей и прищуренными глазами. Однако
спокойствия, присущего щуплым людям, в нем не было, а было что-то
вкрадчиво-напряженное, потно-кадыкастое, сильное и угловатое. Во всех его
движениях проскальзывала фальшь, но фальшь не подлая, а наоборот - очень
искренняя. Казалось, он совершенно не умеет вести себя, но признаваться в