"И.А.Покровский. История римского права " - читать интересную книгу автора

и родовой собственности, долго еще в Риме сохраняется представление о том,
что тот или иной участок, принадлежащий данной семье, есть только доля этой
семьи в общей земле. Макс Вебер правильно указывает, что первоначальная
"квиритская собственность" (dominium ex jure Quiritium) обозначала только
право на известный "жребий" в общинной земле, на некоторую "quota" ее, что
слово fundus обозначало более "надел", чем реальную площадь земли.
Принадлежность того или другого участка семье носит еще долго характер
не личной, а семейной собственности: участок, на котором сидит и которым
живет семья, рассматривается не как вещь, принадлежащая лично домовладыке, а
как общее достояние и хозяйственный фундамент целой семьи. Еще впоследствии
сохраняется представление, что все члены семьи суть как бы сособственники на
эту землю даже при жизни paterfamilias ("quodammodo domini" - "некоторым
образом собственники" - у Гая). Земля, принадлежащая семье, входит в состав
familia и этим именем часто обозначается. Ввиду этого и право распоряжения
ею было в древнейшее время в руках paterfamilias далеко не таким полным, как
впоследствии: остатком древнейших ограничений свободы домовладыки является,
например, так называемое формальное необходимое наследование сыновей, о
котором будет речь впоследствии. И лишь постепенно эти ограничения отпадают,
права paterfamilias усиливаются, и то, что раньше считалось общим наделом
семьи, начинает рассматриваться как личная собственность paterfamilias. И
только с этого момента можно говорить об окончательном установлении в
римском праве института частной, индивидуальной собственности. К какому
времени приурочивается этот момент, трудно сказать; обыкновенно думают, что
ко времени законов XII таблиц частная собственность уже окончательно
сложилась.
Было бы в высокой степени важно составить себе хотя бы самое общее
представление о количественном распределении земли между отдельными
семейными хозяйствами в древнейшее время, но, разумеется, никакого
статистического материала у нас нет. Некоторые указания, однако, быть может,
дает нам распределение граждан по имущественным классам в так называемой
реформе Сервия Туллия. Как известно и как об этом будет сказано далее, в
основу разделения граждан было положено количество принадлежащей каждому
земли. При этом в первый зачислялись граждане, имевшие свыше 20 югеров
земли, во 2-й от 15 до 20, в 3-й от 10 до 15, в 4-й от 5 до 10 и в 5-й от 2
до 5 югеров. Если мы вспомним, что один югер равняется приблизительно 1/4
нашей десятины, то мы увидим, что граждане первого, высшего класса, суть не
что иное, как лица, имеющие более, чем 5 десятин, то есть не что иное, как
средние, достаточные крестьяне. Если мы примем, далее, во внимание, что эти
граждане первого класса составляли 98 центурий (80 пеших и 18 всаднических)
из общего числа 193 центурий, то (при предположении, что центурия есть по
численности более или менее одинаковая боевая единица), окажется, что в
момент реформы в общем составе римского населения таких полноземельных
крестьян было более половины. Наконец, обращает на себя внимание слабая
прогрессия земельных норм: от 2 до 5, от 5 до 10 и т. д. югеров; она
указывает на то, что большой хозяйственной дифференциации еще не
существовало, что о каких - либо особенно крупных хозяйствах еще и речи быть
не может. Если бы класс крупных помещиков - землевладельцев к тому времени
успел уже образоваться, если бы он занимал уже сколько нибудь заметное место
в хозяйственной жизни страны, это неизбежно сказалось бы и на самом
построении классов. Вот почему все теории, строящие ту или иную гипотезу