"Радий Погодин. Стеклянные часы" - читать интересную книгу автора

Радий Петрович Погодин

Стеклянные часы

Импровизация

Будущее окрылено тайной. Тайной окрылено и прошлое. И каким-то образом
они связаны. Чем дальше в прошлое мы углубляемся разумом, тем с более
отдаленным будущим соприкасаемся душой.
Христос говорит: живите как дети. Возможно, он имеет и виду неустанное
незлобливое любопытство, одушевление времени и расширение нашего творящего
"Я" на весь универсум.
Нужно чувствовать себя как ребенок в пустой квартире и оживлять все
таинственное, как ребенок оживляет скрип рассохшегося шкафа, звук капель,
падающих из крана. Одушевленная тайна манит нас цельно и сильно, как
любовь-познание происходит не в некоей плоскости, а в некоем живом
пространстве.
Хорошо, когда в культуре народа имеются и мистика, и абсурд, и, как
условие здоровья, - миф.
Миф вечен, но чувство у меня такое, что в глубине его структуры
запрятаны стеклянные часы. Они идут. И тикают неслышно. Они очень хрупки.

Оставалось полгода до начала войны.
Мой друг Степа, полагая архитектуру самым мощным воспитателем масс,
целиком ушел в рисование. Я крутил сальто, силясь запрыгнуть в пятерку
лучших гимнастов города. Люстра перешел от возвышенных размышлений о
первобоге к народному мифу. На вопрос, что это такое, отвечал:
- Сам не знаю. Но я прав. Уже древние поникли, почувствовали, что им не
охватить величие Ра, его вселенскую духовную реальность - он же стал неким
безумным мифом, творящим слово. Он над, возвысился над логосом. Он мог
испепелить разум, им созданный. И как тут быть? Люди принялись спасаться кто
как может, взялись лепить тысячу солнц: для урожая, для постели, для войны,
для веселья. Люди творили маленьких богов, расчленяя великого. Но маленькие
боги переселялись в Ра. И призывали людей жить в Ра: одни - в Нирвану,
другие - в Рай. Христиане, например, попадают в Ра через Христа... Но ты не
думай, не напрягай башку. Еще свихнешься. У физкультурников головы нет, у
них башка-шея. То есть глаза и рот прямо на шее.
Чтобы не отстать от друзей в мозговом отношении, я упражнял свой разум
посредством очень умных книг. Далее десятой страницы не пробивался, но,
удивительное дело, в тех умных книгах именно на первых десяти страницах были
изложены в компактном сжатом виде главные мысли и положения: дальше, как я
понимал, шли более или менее остроумные доказательства.

Со временем я позабыл о Люстре, и о Ра, и о прочем... И однажды,
недавно уже, написал рассказ под названием "Шмель", героем которого был
некто фанатичный человек. В фанатизме сжигал он свою странную жизнь,
обессмысленную идеями Госплана.
Зовут моего героя Леонтий, и вспоминаю я о нем сейчас лишь потому, что
фанатизм его основан на предмете, необходимом мне для этого рассказа.
Он любит сидеть по-турецки на чем-нибудь мягком, например на диване.