"Радий Погодин. Рассказы о Ваське Егорове" - читать интересную книгу автора

- А ночью? - почти не разжимая губ, спросил мужик.
- Ночью пьешь!
Отъятая мальчишками самоуверенность возвратилась к Ваське, как ощущение
дна под ногами. Васька затянулся широкогрудо и, затоптав окурок, уселся на
ящик, который, видимо, и торговцу служил табуреткой, стянул с ног рваные
башмаки и один за другим запустил в небо; где-то в толпе в связи с их
падением вспыхнуло негодование, раздались возмущенные возгласы, но Васька на
это внимания не обратил, надел новые, зашнуровал, топнул раз-другой, как бы
осаживая их на ноге, сплясал "выход" к "цыганочке" - со шлепками по всему
телу, с козлиным воплем: "Чавела!" - и сказал радостно:
- От такой мазни не хочешь - запьешь.
Мужик усмехнулся. Усмешка, как лужица в сухой глине, постояла миг и
всосалась в трещины.
- Репин? Или блатной?
- Репин.
Мужик вытащил из тележки скатанный в трубку ковер.
- Исправь. Тут один оказался не Репин.
Зубы у мужика были золотыми, массивного литья. Разговаривая, он слегка
запрокидывал голову - боялся, что изо рта выкатится и капнет в снег золотая
слюна, - наверное, ничего другого мужик не боялся: ни барахолки, ни тюрьмы,
ни завтрашнего дня. Мужик был тощ, с костистым лицом и пристальными глазами.
Обут был в хромовые сапоги на легкой подошве.
- Срок? - спросил Васька.
Мужик смочил языком золотые зубы.
- Когда жрать захочешь.
- Я все время хочу.
- Тогда не топчись. Иди крась.
Может, по любопытству, с каким Васька разглядывал и щупал ковры, мужик
определил его причастность к изографическому; может, просто пожалел
контуженого солдата, - но, как бы то ни было, впоследствии, пытаясь сложить
мгновения своей судьбы в некий узор, Васька определил день покупки
американских башмаков как поворотный.
На выходе с барахолки, где сновали маклаки, пытавшиеся схватить товар у
"лопаря" за полцены, топтался в своих голубеньких босоножках Ленчик Сивере.
Васька улыбнулся ему и подмигнул. Ленчик сморщил губу под распухшим носом.
- Псих, - сказал он. - Хорошо тебе в новых ботинках?
- Шел бы ты в детский дом, - сказал ему Васька.
- А ты носи справку в руке, что ты псих контуженый, - сказал Ленчик.
На том и расстались.
Справки о ранениях у Васьки были, а вот справки на контузию он не имел.
Контузия накапливалась в нем на протяжении всей войны, как усталость. Иногда
Васька начинал заикаться, хотя обычно в разговоре не заикался, иногда им
завладевало видение маневровой горки, усыпанной антрацитом, тогда он
чувствовал себя одиноким и неспособным жить, иногда, и это было самым
тяжелым, все чернело вокруг и по темной воде разгонялись, чтобы взлететь,
узкокрылые птицы. Когда они взлетали, Ваську поражала тьма, и в момент тьмы
он мог переходить улицу, не замечая транспорта, и, очнувшись, шел себе
дальше легкий и просветленный, не относя брань шоферов на свой счет, даже
полюбопытствовать мог, кого они кроют матом?
Солдаты принесли с войны боль души, боль костей, а некоторые, и в том