"Радий Погодин. Белый лес" - читать интересную книгу автора

впрок", - отвечал Васька. Он вытер лицо намоченным в лесной росе носовым
платком. Стало легче.
Стало все видно. Стало ясно, что, увернувшись от вил, геройский сержант
Егоров Василий может сию минуту наскочить на мину, на автоматную очередь, на
одну-одинешенькую пульку снайпера - на нее, неприметную, прямо лбом.
Так что впереди у тебя, Егоров, большие сложности. О них думай.
Ветки задевали лицо, роса осыпалась с листвы за шиворот. И вдруг они
поняли, что оказались в чудном лесу - невероятном. Завороженном.
От земли вверх, на уровень выше головы человеческой, шли корни, мощные,
поблескивающие тонкой вороненой кожицей. От мощных корней ответвлялись корни
потоньше и совсем тоненькие. Между корнями кое-где набилась трава,
напорошило туда землю, и земля проросла осокой и лесными цветами. Наверху
корни сходились, причем с боков, как и положено корням равнинных
деревьев-берез. Березы были могучи, в обхват. На корнях этих чудных, выше
голов человеческих, стоял лес. Белый. Зелень листьев не воспринималась как
принадлежность этого леса - только стволы. Свечи чудо-берез. Они вздымались
колоннами. Светили белым светом.
Объяснить Белый Лес было нетрудно. Когда-то березы проросли на болоте.
Потом болото стало опускаться. Оно высыхало сто лет, и корни берез тянулись
вслед за опускающейся почвой. Но это простое объяснение не делало Белый Лес
простым. Он оставался чудным и страшным. Пучки корней объединились в
непроходимые стены, оставив зверю и человеку лишь причудливо петляющие
тропы, подобные коридорам лабиринта. Ни о какой солдатской цепи речи быть
уже не могло. Солдаты шли гуськом, оглушенные белоколонным чудом.
Васька подумал, что здесь их могут косить пулеметами, расстреливать в
упор, забрасывать гранатами, зная лес, успеть сто раз уйти. Но никто не
стрелял. Было тихо. Жужжали мухи - хозяйки полесья.
Неожиданно, как он возник, Белый Лес, так он и кончился, перешел в
мелколесье, просвеченное солнцем.
Мелколесье тоже вдруг оборвалось. Перед солдатами открылась поляна. С
одного бока были выкопаны землянки - курени. Перед одним куренем на красном
стеганом одеяле шелковом сидел белобрысый парень в клетчатом пиджаке. У
правой его ноги забинтованной, уложенной в лубок, стоял пулемет "Гочкис".
Они приближались к нему, и он смотрел на них с любопытством.
- Ты, парень, не заминированный? - спросили.
- Нет.
Отряд Лысого бросил его. Оставили пулемет для геройства.
В деревню парня доставили на плечах. Положили две жерди на плечи, он
повис на них, как на гимнастических брусьях, и шагал здоровой ногой.
- Небось не видели нигде такого леса, - говорил он, вертя головой. Он
задыхался и кашлял. Легкие у него были застужены. - Говорят, даже в Альпах
такого леса нет.
В деревне солдаты разделились. Рота пошла в рощицу, в свое
расположение. Сопровождать парня к майору-смерш отрядили сержанта Егорова
Василия.
- Заодно узнаешь, на сколько суток тебя на губу за твое самовольное
непослушание, - сказал командир роты.
Завороженный Белым Лесом, Васька ни о ком не подумал: ни о Юстине, ни о
майоре, ни о чернобровой красавице Янке - только о двух Петрах, которым Бог
укоротил биографию на одно чудо.