"Радий Погодин. Настина свадьба (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

двадцатилетних солдатах, называют их "старики". Психика - будь здоров.
Афганцы - герои. Организмы из нержавейки... Ты бы, Витя, поел. С чем тут
действительно хорошо, так это с закусками. Как в мирное время. Вообще,
Витя, телек способствует. Смотришь его, видишь чужую жизнь и сам как бы
перебазируешься на Каморские острова. А Ленинград этот, хрен его знает
где? В какой-то дальней мгле. И жаль тебе этих ленинградцев. Иногда до
того засмотришься, что даже крикнешь: "Анисья, пива!" А эта чертова девка
Анисья, она же шоколадного цвета... Это, Витя, синдром Сенкевича.
Шарп, наверное, тоже видел белых птиц. Белые птицы падают с неба. Не
долетев до воды, исчезают. Остаются их черные тени на синей воде. Тени
поднимаются вместе с паром и где-то там, наверху, вновь становятся белыми
птицами. Круговорот теней в природе.
Шарп подвинул Виктору Ивановичу севрюгу - все блюдо. Старухи
посмотрели на него без порицания, наверное севрюги было много.
Но тут в севрюгу воткнулась вилка. Три толстенных ломтя перекочевали
с блюда в чужую тарелку.
Серебряная вилка в крепкой руке. Загорелая рука в белоснежной
манжете. Манжета с запонкой - фианит. Зять! То есть молодой муж в костюме
с иголочки. Костюм сверкает металлом - ткань такая.
- Извините, я к вам присоединяюсь насчет севрюги. - Запихал в рот
кусок и говорит: - Настин папаша, барин чертов, специально вас на свадьбу
пригласил, чтобы меня унизить. Вот, мол, ветераны без севрюги живут, где
им взять. Но не халдеи! А ты, мол, дерьмо - халдей. Но, мол, и ты мог бы
восстать из трясины. Ишь, рожа у него - как флаг над сельсоветом. А чего ж
он эти слова своим сынкам не говорит? Они мафия. Они не наклоняются за
трешками. У них пословица: "Мы в Советах не нуждаемся" ("Советах",
конечно, с большой буквы)...
Зять смял ломоть севрюги, как туалетную бумагу. Рожа у него из
кожзаменителя. Но глаза с вызовом. Он исподлобья глядит.
- Я бы мог, конечно, прибыть из Афгана с орденом, - сказал зять,
вытерев рот севрюгой. - А мог бы прибыть в гробу цинковом. Мог бы и не
прибыть. Может, даже лучше было бы - не прибыть. Нет в жизни счастья. И
любви тоже нет. Женятся люди так, чтобы детей родить. А может быть, в
самом деле дети будут жить лучше нас.
- Куда уж лучше, - Вениамин Борисович Шарп повел руками над севрюгой.
- У молодой жены харч, квартира, машина.
- Квартира, машина у меня тоже есть. И харчи есть. Эта севрюга как
раз из моего цеха. Из моего ресторана. Настины братья меня за халдея
держат.
- А сами они кто? - спросил Виктор Иванович.
- Они двигают ящик, - ответил жених. - Они могут... И мне нужно. Я в
петле. В психологической петле. Сейчас всё пропитано халдейством. От
халдея дурно пахнет. Маленьким вонючим зверьком. От тех, кто двигает ящик,
зверем разит. От халдея - зверьком. Распутство у халдеев как социальная
прерогатива. Я халдейства не переношу. Халдеями, как вы, наверное, знаете,
называют официантов. Но этот термин означает большее - он расширителен, он
безмерен. Он всеобъемлющ для нынешней ситуации. Халдеи и не могут ничего
другого - лишь унижаться и унижать.
- Да, брат Энгельс, - сказал Шарп Вениамин Борисович.
- Да, брат Каутский...