"Радий Погодин. Живи, солдат (Маленькая повесть о войне)" - читать интересную книгу автора Алька перебил рассказчика с хвастливым энтузиазмом, даже руками
взмахнул и от прыти такой чуть не упал с койки: - У меня товарищ есть Гейка. Гео Сухарев. Мы с ним за одной партой сидим... Андрей Николаевич повернул к нему одутловатое желтое лицо с выпученными глазами. - В баню тот шкет ни за что не хотел идти. Кусался, мерзавец, точно как хорек. За руки, за ноги сволокли - мы с ними не церемонились. А он оказался шкицей. Гео Феликсовной Пролетарской... Мы ей и сахару, и даже печенья где-то достали. Ревет, называет нас невежами и нахалами. Хорошенькая девчушка из того хорька получилась... - Цирк! - сказал Алька. Сосед в сатиновых трусах, капитан Польской, подал ему стакан. - Рубай компот, Аллегорий, и тихо, бабушка, под подушкой немцы. Алька выпил компот большими болезненными глотками, вытряс в рот дряблые фрукты, опустил голову на подушку и уставился в потолок. Ветер хлопал снаружи клапаном целлулоидного оконца, задувал в палатку влажный воздух реки, запахи гниющего камыша, рыбацких отбросов, осмоленных недавно лодок. Птицы совсем обнаглели, прыгали по брезентовой крыше и, отталкиваясь, чтобы взлететь, прогибали ее. <Надо же, - думал Алька, - все при волосах, все офицеры>. Его голова, стриженная под машинку, лежала на подушке, как изюмина в тесте. - Сколько же тебе лет? - услышал он вопрос, заданный тихо и как бы со всех сторон. - Шестнадцать... шурша, обдавала тело и опадала в ногах покалывающей пеной. Ощущение ветра, берега, запаха моря и крика чаек над головой было так натурально, что Алька с неудовольствием и великой ленью ответил на тревожный сигнал, зазвеневший в его голове: <Ты что болтаешь-то? Ты подумай-ка, где ты?> - <Ну, в полевом госпитале>, - ответил Алька и сразу же сел в кровати. - Восемнадцать! Не верьте мне - мне восемнадцать лет полностью. Шестнадцать я от головокружения брякнул... и от общей слабости сил. Капитан Польской обхватил свои кирпичные плечи руками, словно озябший. - Надо же... В шестнадцать лет на вечерние сеансы пускают в кино. В восемнадцать - на фронт... На фронте небось интереснее? - спросил он у Альки. - Чего ж ты молчал? Нужно было сразу кричать, как только глаза разлепились: <Прибыл, товарищи, защищать Родину геройский сопляк Аллегорий!> Фамилия как? - Капитан слез с кровати и навис над Алькой каменным телом. - Ты о чем думал, спрашиваю? Альке хотелось тишины, хотелось войти в струистую нежную прохладу реки и, запрокинув голову, лежать и плыть на спине по течению, не чувствуя своего веса, и чтобы никакой тяжести на душе, никаких оправданий - только облака в небе, диковинно переменчивые, неслышно задевающие друг друга, сливающиеся, образующие все новые и новые формы, и так без конца. Соседи разговаривали громко, похоже, перебранивались, двое нападали на капитана Польского, защищая Альку от его нетерпимости. Капитан кипятился: - Пользы от них на ломаный грош. Они мне - как сор в глазах. Я бы |
|
|