"Радий Погодин. Живи, солдат (Маленькая повесть о войне)" - читать интересную книгу автора

Алька перебил рассказчика с хвастливым энтузиазмом, даже руками
взмахнул и от прыти такой чуть не упал с койки:
- У меня товарищ есть Гейка. Гео Сухарев. Мы с ним за одной партой
сидим...
Андрей Николаевич повернул к нему одутловатое желтое лицо с
выпученными глазами.
- В баню тот шкет ни за что не хотел идти. Кусался, мерзавец, точно
как хорек. За руки, за ноги сволокли - мы с ними не церемонились. А он
оказался шкицей. Гео Феликсовной Пролетарской... Мы ей и сахару, и даже
печенья где-то достали. Ревет, называет нас невежами и нахалами.
Хорошенькая девчушка из того хорька получилась...
- Цирк! - сказал Алька.
Сосед в сатиновых трусах, капитан Польской, подал ему стакан.
- Рубай компот, Аллегорий, и тихо, бабушка, под подушкой немцы.
Алька выпил компот большими болезненными глотками, вытряс в рот
дряблые фрукты, опустил голову на подушку и уставился в потолок. Ветер
хлопал снаружи клапаном целлулоидного оконца, задувал в палатку влажный
воздух реки, запахи гниющего камыша, рыбацких отбросов, осмоленных недавно
лодок. Птицы совсем обнаглели, прыгали по брезентовой крыше и,
отталкиваясь, чтобы взлететь, прогибали ее. <Надо же, - думал Алька, - все
при волосах, все офицеры>. Его голова, стриженная под машинку, лежала на
подушке, как изюмина в тесте.
- Сколько же тебе лет? - услышал он вопрос, заданный тихо и как бы со
всех сторон.
- Шестнадцать...
Дрема волнами накатывала на него, неслышно накрывала голову, как бы
шурша, обдавала тело и опадала в ногах покалывающей пеной. Ощущение ветра,
берега, запаха моря и крика чаек над головой было так натурально, что
Алька с неудовольствием и великой ленью ответил на тревожный сигнал,
зазвеневший в его голове: <Ты что болтаешь-то? Ты подумай-ка, где ты?> -
<Ну, в полевом госпитале>, - ответил Алька и сразу же сел в кровати.
- Восемнадцать! Не верьте мне - мне восемнадцать лет полностью.
Шестнадцать я от головокружения брякнул... и от общей слабости сил.
Капитан Польской обхватил свои кирпичные плечи руками, словно
озябший.
- Надо же... В шестнадцать лет на вечерние сеансы пускают в кино. В
восемнадцать - на фронт... На фронте небось интереснее? - спросил он у
Альки. - Чего ж ты молчал? Нужно было сразу кричать, как только глаза
разлепились: <Прибыл, товарищи, защищать Родину геройский сопляк
Аллегорий!> Фамилия как? - Капитан слез с кровати и навис над Алькой
каменным телом. - Ты о чем думал, спрашиваю?
Альке хотелось тишины, хотелось войти в струистую нежную прохладу
реки и, запрокинув голову, лежать и плыть на спине по течению, не чувствуя
своего веса, и чтобы никакой тяжести на душе, никаких оправданий - только
облака в небе, диковинно переменчивые, неслышно задевающие друг друга,
сливающиеся, образующие все новые и новые формы, и так без конца.
Соседи разговаривали громко, похоже, перебранивались, двое нападали
на капитана Польского, защищая Альку от его нетерпимости. Капитан
кипятился:
- Пользы от них на ломаный грош. Они мне - как сор в глазах. Я бы