"Михаил Петрович Погодин. Невеста на ярмарке" - читать интересную книгу автора

и жалуюсь, и раскаиваюсь, и мучусь...
А какие ужасные телесные страдания! Во мне, кажется, вдруг несколько
болезней: вся внутренность пылает: язык засох, уста запеклись, в голове
какой-то туман, тяжелый, густой... - то вдруг холод по всему телу, и никакой
помощи... О боже мой!

Чрез несколько дней.

Мои товарищи принимают участие в моих страданиях и часто стоят около
моей постели и молча смотрят на меня со слезами на глазах; женщины приносят
мне пить, есть, одевают своими лохмотьями; мужчины спрашивают, чего мне
хочется, стараются достать мне лекарств... Итак, не погасло и в них
человеческое чувство!
В этом уверилась я на днях еще более при смерти одного старика,
веселого и доброго, любимого обществом. Все были очень огорчены, ходили
хоронить его на кладбище, одевшись как можно лучше, плакали, а ввечеру
оставались дома, не шумели и легли спать раньше обыкновенного. Они все еще
люди, и раскаяние может дать им множество сладких минут, неизвестных
добродетельным, минут, коим ангели на небеси возрадуются.
Даже мой муж оказывает мне какую-то нежность, и это приносит мне
большое удовольствие. Знаешь ли - я люблю его до сих пор, и вот как
объяснила я себе это явление недавно, ночью, когда болезни мне дали
некоторое облегчение и я могла думать свободнее. Всякий человек родится в
двух половинах: мужской и женской; обстоятельства или, я не знаю, что-то
разбрасывают их как-то, почему-то, для чего-то в разные стороны, отдаленные
или близкие. Если обе сии половины, одна для другой предназначенные, родные,
сойдутся как-нибудь между собою в одинаких состояниях, на одной степени
образования умственного, нравственного, сердечного, то их счастие, в вашем
смысле, а может быть, и в моем - я сама уж не знаю (так перемешалось все в
голове моей) - есть полное, совершенное, какое только может быть на земле.
Но горе, если в разных обстоятельствах они совершат первую половину своего
жизненного пути, получат различный образ мыслей и чувствований! [36] - Это
случилось с нами. - Однако врожденная симпатия сохраняет свою силу;
таинственными узами она связывает "нас, может быть, против нашей воли; так,
он, при всей своей развратности, никогда меня не отгонял от себя и даже не
произносил ни одного слова в этом смысле; так, я, повинуясь могущественному
голосу, вышла за него замуж и теперь больше всего желаю его исправления.
Тайный голос твердит мне, что оно будет, и все преступления, все злодеяния
спадут когда-нибудь чужою чешуею с души его, и он, чистый, соединится со
мною... там! - Но не бред ли это?
Не могу писать больше. Еще отложу на несколько времени, до
какого-нибудь временного облегчения. Силы мои слабеют. Я таю, как воск на
огне. Скоро, скоро не станет твоей Анюты; нищая братья опустит ее тело в
могилу, и ты напрасно будешь искать места, где б поплакать и помолиться о
своей верной подруге.
Еще принимаюсь за перо. Это уж, верно, в последний раз. Я хочу
исповедаться и приобщиться святых тайн. Эту неделю я приготовлялась. -
Мучительное приготовление! - Я рассматривала всю свою жизнь с тех пор, как
начала себя понимать. Ах, друг мой, что я увидела! Какою новою скорбию
наполнилось мое сердце! А я почитала себя такою достойною, высокою! Помнишь,