"Михаил Петрович Погодин. Невеста на ярмарке" - читать интересную книгу автора

улыбкою.
- Наклевывается, - отвечала она, кивая головою. - Эй, вы, невесты! что
засмотрелись в окошко-то, ступайте на свое место, мне надо поговорить и
посоветоваться. - Так отослала она дочерей и осталась одна для совета с
своею приятельницею.
- Он мне понравился, Кузьминишна, и хорош, и умен, и деликатен. Родня у
него все знатная, но деревень-то насказал он что-то много, тысячи две душ.
- Из многого можно убавить - помиримся на половине?
- Оно так, да есть ли, полно, половина-та? Как бы не ошибиться.
Подозрительно мне стало, что он очень скоро подался...
- Ах, мать моя! Ну да если полюбилась барышня, так отчего ж не
податься? Наше дело и простое, а ино понравится сатана лучше ясного сокола,
так вынь да положь.
- Воля твоя, Кузьминишна, я боюсь ошибиться. Ведь жалко, своя кровь.
Надо опросить...
- Кого ж опрашивать: офицер здесь заезжий. Полковая его братья дурного,
разумеется, ничего не скажет. Рука руку моет, а обе белы. Разве камардина
его?..
- Та, та, та. Его нам и надо. Кстати ж Федор Петрович хотел прислать
его к Полиньке, никак с новой помадой. Ну вот и он...
- Все по маслу, - промолвила Кузьминишна, - быть делу!
В самом деле Дементий явился с барским поручением. Анна Михайловна
взяла у него помаду, отдала банку выбежавшей дочери, остановила старика,
велела поднести ему стакан настойки и, слово за слово, завела с ним длинный
разговор. Дементий, как мы уже знаем, был гораздо хитрее своего барина. Он
притворился простячкой и, как бы против воли, отнекиваясь, издалека
наговорил Анне Михайловне на вопросы бог знает что о барском имении, которое
явилось, правда, по его словам, в новых губерниях, но этого не заметила
испытательница, обращавшая главное внимание только на число душ. Мужики все
богатые, торговые, платят оброк малый, никакой прочей тяги не несут и живут
лучше купцов, молясь богу за милостивого своего барина. Анна Михайловна
заслушалась, велела поднести еще стакан рассказчику, а он-то пуще, а он-то
пуще, и так все правдоподобно, так естественно, так складно, что у Анны
Михайловны не осталось ни малейшего сомнения о богатстве задуманного зятя.
Тогда Дементий завел разговор об образе его жизни, начал с горестию
жаловаться, что он не бережет денег, а из годовых доходов не оставляет
ничего в запас, ни копеечки. Такое искреннее признание придало еще более
вероятий всему его рассказу. "Что делать! Молодой человек! Присмотреть за
ним некому. Чужой доброго не посоветует, а норовит как бы самому чем
воспользоваться: занять, обыграть, погулять на его счет. Вот если бы бог
помог войти ему в какое доброе семейство, где б умные родители наставили его
на путь истинный, так вот уж умирать бы ему не надо".
- Подайте-ка рюмку наливки Дементию подслащенной, - сказала умиленная
Анна Михайловна. - А что, не замышляет он этак...
- Как не замышлять, сударыня; сюда ехавши остановились было мы в
деревне у помещика, прогостили две недели...
Анна Михайловна побледнела...
- Две дочери... так подлестились, окаянные, что мой Федор Петрович
сшибся было; насилу я уговорил уехать на ярмарку. - Что с них взять? все в
долгу, как шелку. А людям житье такое хуже каторги. - И сюда-то пишут все к