"Михаил Петрович Погодин. Васильев вечер" - читать интересную книгу автора

боится ни людей, ни сетей; она чувствует только свою волю; она только
наслаждается своим счастием. Счастливее и счастливее - взвивается она выше и
выше...
С таким-то чувством наша Настенька оставила ужасный вертеп разбойников:
она бежит, бежит, не оглядываясь, не слыша земли под собою; ничто ее не
останавливает - чрез колючие иглы, по колено в болоте, по грязи, в частом
кустарнике она бежит, как будто по гладкой дороге. Темнота в лесу ужасная:
на небе, покрытом тучами, не мелькнет ни одна звездочка, не выглянет месяц;
но ей кажется, что все светло вокруг нее; и она бежит прямо, ни на шаг не
сворачивая в сторону, перепрыгивает, переползает, наклоняется, нагибается,
боком, всем телом. Ночь холодная, осенняя; но она вся горит, и пот катится с
нее градом. Из лица ее течет кровь, волосы треплются ветром, платье
беспрестанно зацепляется... Нужды нет! она утирает лицо, расправляет волосы,
отрывает лохмотье, и все дальше, все дальше, по одному направлению. Наконец
повеял утренний ветерок, небо мало-помалу очистилось, занялась заря и стало
рассветать. Глаз ее устремляется сквозь древесную чащу на самый край: не
видать ли какого жилья, не встречается ли человек, не близка ли дорога...
Нет, глушь и дичь кругом, и лесу нет конца. - Ах, если она заблудилась!
Силы ее оставляют, колена подсекаются, ей трудно переводить дыхание... и в
эту минуту вдали послышался конский топот, раздались людские голоса.
Господи! это верно они!
Несчастная побледнела, ей представились уже их зверские лица, их дикие
вопли, она уже мучится. Вдруг опять все затихло. Так! Опасность верно только
почудилась расстроенному воображению! Но страх подкрепил ее силы. Она опять
пускается... Шум послышался снова... громче и громче... прямо на нее. Нет!
Это точно разбойники. Что делать?
Спастись невозможно. Несчастная женщина остановилась, осмотрелась
кругом - перед нею дерево высокое, суковатое, с широкими, густыми ветвями.
Последняя надежда. Она бросается на него, с ветви на ветвь; гнется одна -
она уж на другой, на третьей... перебирается выше и выше... и долезла до
вершины; там укрылась она так ловко в листьях, что снаружи ее стало
неприметно, и шум, произведенный в дереве, затих, прежде чем показались
разбойники.
Их было двое.
- Проклятая! вот не было горя, да черти накачали! Чем бы теперь
пировать на радостях, а мы на холоду стучи зубом о зуб! Ох, если б теперь
попалась мне в руки... Те, постой. Что-то шумит.
Разбойники, приблизясь, остановились под самым деревом, на котором, ни
жива ни мертва, ожидала решения своей судьбы несчастная Настенька. Ну если
отломится сучок, ну если она потеряет равновесие, из рук выронит ветвь... на
ней нет башмака... ну если он скинулся, когда она лезла на дерево или
где-нибудь вблизи, и разбойники увидят его на земле! С каким горячим
чувством стала молиться несчастная!
- Нет, тебе верно так показалось, - возразил другой, прислушиваясь к
шороху.
- Чего, братец, показалось, - смотри, вон пробирается волк, видишь, как
сверкает он глазами... Прицеливайся, пали. - И разбойники в два ружья
выстрелили в дикого зверя, который с страшным стоном в ту же минуту упал
мертвый.
- Мы оставим добычу здесь, - сказал старший разбойник, прикалывая