"Иван Григорьевич Подсвиров. Чинара " - читать интересную книгу автора

- В висках шумит, - с недоумением проговорила она. - А ты все сидишь и
слушаешь старую дуру.-Речь ее становилась трезвее, осмысленнее. - Я тебе
много койчего наговорю, я теперь говорливая... А ты, Арина, одергивай
меня. Околесицу начну нести, ты меня и одерни.
Стара, забываюсь уже... А за платок спасибо. Буду носить его по
праздникам, девкам на загляденье.
Арина с недоверием вслушивалась в ее переменившийся, разумный голос и
все еще мало верила, что мать вновь при ясном уме и что внезапный приступ
болезни схлынул.
- Что так глядишь на меня? - обиженно спросила Климиха. - Доживешь до
моих лет - поймешь... Хоть бы о себе рассказала матери.
- Не знаю, что и рассказывать, - в растерянности отозвалась Арина. - И
давно это у вас, мам?
- С головой? Лет пять уже.
Помолчали. Арина сняла с онемевших ног узкие лакированные туфли, сунула
их под кровать.
- Такое, как нонче, редко у меня случается, - заговорила Климиха,
повязываясь шелковым платком. - Только когда дюже перенервничаю. А вот с
памятью прямо беда. - Она скорбно вздохнула и скрестила на коленях крупные
руки. - Прохудилась память, все забываю. В гости к соседке потепаю, на
одной ноге опорок, на другой сапог. А то кофту у кого-нибудь забуду. Ищу
ее, треклятую, ищу, пока добрые люди не принесут. Вот до чего дожила...
Иной раз, веришь, Аринка, пообедать забываю.
Засосет в животе, тошнотой проймет, аж тогда вспомню, что целый день
колготюсь не емши. А бывает, встрену куму Апроську, да и забуду, как звать
ее. Оно вроде пустяк, что выветрилось из головы. А мне обязательно нужно
вспомнить. Стою толкую с кумой, а сама все думаю:
ну как ее звать, лахудру? Одно мучение, Аринка, не дай бог никому.
- Вы, мам, поменьше думайте, - сказала Арина. - Поживите спокойно.
- Да мне и кума говорит: чего, мол, зря убиваться?
Ну забыла что, и шут с ним, само когда-нибудь на ум придет. Я бы и рада
не вспоминать, да не могу... Моченьки нету.
К вечеру начали собираться гости. К их приходу Арина успокоилась,
нарядилась в черное, до колен, платье, плотно облегавшее ее фигуру, на
грудь накинула в два ряда янтарное ожерелье с застывшими мушками в
прозрачных камешках. За плечи выпустила две тяжелые косы. И сидела за
столом строгая и красивая, будто нездешняя.
Первой явилась давняя Аринина подружка, востроглазая Машутка Кулачкина
- по девичьей фамилии. В мужских шароварах, в синей застиранной куртке,
она вкатилась в хату, принеся с собой запах бензина. Машутка было
намеревалась сразу пуститься к столу, но, увидев Арину в платье с глубоким
вырезом на груди, неожиданно для себя замешкалась, застряла в дверях.
- Ты, Аринушка? - Голос у нее осекся. - Ой, какая нарядная, даже
страшно!.. А я прямо с "Беларуса" к тебе, Побежать переодеться, что ль?..
- Машутка в замешательстве оглядела себя с ног до головы, ожидая, что
скажет Арина.
- Входи, входи. И давай обнимемся, - Ой, да я в мазуте!
Арина вышла из-за стола и, приблизившись кМашутке, привлекла ее к себе,
поцеловала раз и другой в темные задубевшие щеки подруги. Когда-то Машутка
была пухленькой, нежной, с тонким, как звонок, голоском, а теперь перед