"Иван Григорьевич Подсвиров. Касатка " - читать интересную книгу автора

каравая, но все же свадьбу, с восковыми и бумажными цветами, с мутными
бутылями раки и обильной, по тем временам, закуской. Омрачил позднего
жениха Матюша:
гости гуляли, а он прятался в дерезе и в продолжение всего застолья не
показался им на глаза, хотя рябая Дарья ради приличия очень порывалась
сфотографироваться вместе с новой для нее семьей: с мужем, приемными
дочерьми Клавой и Нюрой, с Матюшей. После вызнала Дарья: не принял ее
сердцем хлопец, оттого и скитался в дерезе двое суток, пока его не уловил
Василь и не привел за руку в дом. Вызнала - и навеки затаила обиду. Дольше
и упорнее всех отказывался Матюша называть ее "мамкой", а когда пообвыкся;
немного приладился к Дарье, то это выходило у него плохо, натужно, слово
застревало в горле и едва выговаривалось. "Настырный", - жаловалась Дарья
соседкам и все круче бралась за упрямого мальца, доставалось из-за него и
мужу.
Матюша невзлюбил дом и, пользуясь всяким предлогом, удирал с ребятами
то в лес, то на речку. Но драться и проказничать не любил, вел себя
неприметно, тише воды, ниже травы, так что иногда создавалось впечатление,
что его вовсе и нет с нами. О Матюше мы вспоминали в последнюю очередь. И
кто бы из нас тогда осмелился предсказать долговязому конопатому пареньку
с неопределенными склонностями судьбу председателя одного из лучших
колхозов в районе, председателя с ученой степенью кандидата
сельскохозяйственных наук?
А между тем это случилось. Из тихого Босова развилась неожиданно для
всех крепкая, волевая натура колхозного организатора. После института
всего три года он побыл в Марушанке главным инженером, но успел выстроить
механизированный зерноток, переделал ремонтные мастерские, выписал и
установил оборудование для приготовления витаминной муки, наладил машинное
доение, в котором уже многие разуверились, и марушане единогласно избрали
его председателем. Ни о ком другом они и слышать не хотели. Редкий случай.
Теперь Босов затеивал новое дело: готовился строить крупный
животноводческий комплекс, а на отгонных пастбищах, под самыми облаками,
начал строить благоустроенные дома для скотников, чабанов и доярок,
пробивал туда надежную дорогу по слежавшимся каменным припечкам. Я приехал
к нему по заданию редакции краевой газеты - написать очерк об опыте
работы, о смелых начинаниях молодого председателя. Меня воодушевляло то
немаловажное обстоятельство, что Босова я знал лучше других, поэтому
втайне тешил себя надеждой на Удачу.
Так как я порядочно задержался у Касатки, а время не терпело, я не
пошел домой и отправился на площадь в контору. Кабинет Босова помещался на
втором этаже белокаменного дома правления, с внушительными колоннами у
входа. Я поднялся наверх по лестнице, прошел Длинным коридором и попал в
приемную. В ней за телефонами и пишущей машинкой сидела молоденькая
девушка с ярко-светлыми, навыкате, глазами, со строгим лицом. Она
предупредительно встала мне навстречу, качнув юбкой-колоколом, и слегка
кивнула в ответ на приветствие.
- Вы из газеты? А Матвей Васильевич уехал.
- Как же так? Мы договаривались встретиться в одиннадцать.
- Он ждал вас точно до одиннадцати. А сейчас, если не ошибаюсь, семь
минут двенадцатого. - Девушка вскинула мягкие, слегка подсиненные ресницы
и показала мне на часы в деревянной оправе, висевшие на стене. - Вы